Perpetuum Mobile. Почему Америка может богато жить в долг, а Украина нет

Это произошло после того, как госдолг превысил $20 трлн. Сумма чудовищная для понимания, особенно травмирующая психику жителей развивающихся стран. Достаточно сказать, что Украине пришлось бы работать 200 лет, чтобы собрать подобную сумму, отдавая при этом весь свой годовой ВВП.

Эксперты уже вовсю заговорили о превышении очередного психологического порога: если бы президент США Дональд Трамп не подписал закон об увеличении максимальной планки госдолга, Америке пришлось бы объявить технический дефолт, а ее рейтинговые позиции могли быть существенно откорректированы. Чтобы этого не произошло, Конгресс повысил потолок заимствований, приняв 7 сентября 2017 г. соответствующий закон, который президент и подписал. Напомним, с марта текущего года американский долг был заморожен на отметке $19,84 трлн и министерство финансов предпринимало поистине титанические усилия, чтобы вписать расходы бюджета в имеющиеся доходы без привлечения новых займов. Но Атлантика, видимо, разгневанная экологическим волюнтаризмом действующего президента США, в лице ураганов "Харви" и "Ирма" имела на этот счет свое мнение: в казне нужно было срочно найти более $15 млрд на первоочередную помощь пострадавшим и порог заимствований решили временно, до 8 декабря 2017-го, повысить. Хотя мы прекрасно знаем, что, когда речь заходит о долгах, нет ничего более постоянного, чем временная отсрочка.

Преодоление психологической отметки величины долга США вызвало невротические реакции у остальной части мировой экономики. Хотя стоит заметить, что подобные рефлексии уже давно приобрели форму устойчивых комплексов и фобий. Мир как бы разделился на два лагеря — сторонников и противников роста американского долга. Первые на замечания относительно его критической величины говорят, что, мол, все относительно, поэтому $20 трлн для США — это как 200 млрд для средневзвешенной страны ("посмотрите, какой у американцев здоровенный ВВП"). Вторые резонно замечают, что вся мировая экономика зациклена на доллар, а система сбережений и резервов — на казначейские облигации США, поэтому появление финансового пузыря размером с земной шар грозит большим бада-бумом.

Законодательный отсчет долга США начинается с 14-й поправки к Конституции, четвертый раздел которой гласит: "Правомерность государственного долга Соединенных Штатов, санкционированного законом, включая долги, сделанные для выплаты пенсий и наград за службу при подавлении мятежа или восстания, не ставится под сомнение".
Первый системный скачок американских долгов произошел во время Первой мировой войны, что было вызвано существенными затратами на оборону. Затем в век джаза, названный так Фрэнсисом Скоттом Фицджеральдом, то есть с начала 20-х и до начала 30-х годов прошлого века, внешние долги существенно сократились. Президент Гувер решил еще больше сбалансировать бюджет за счет сокращения расходов и внешних заимствований, в результате чего американская экономика нырнула в эпоху великой депрессии, которая была преодолена президентом Рузвельтом за счет постоянного увеличения внешних долгов и направления заемных ресурсов на крупные инфраструктурные проекты.

Системный скачок уровня долга произошел начиная с 1970-х, когда ВВП страны впервые в истории превысил $1 трлн. Именно в этот период была организована Ямайская валютная система (1976–1978 гг.), которая окончательно похоронила Бреттон-Вудскую валютную систему с ее золотым стандартом и жесткими курсовыми паритетами (опять же через золото) и провозгласила рыночное курсообразование, которое в действительности вылилось в мировую гегемонию доллара. Отныне США получили возможность не только зарабатывать на сеньораже от нескольких десятков до сотен миллиардов (доход от выпуска наличных денег, 2/3 долларовой эмиссии поступает в третьи страны), но и активно привлекать заемные ресурсы путем выпуска казначейских обязательств, которые стали универсальным резервным инструментом для десятков стран и всей мировой финансовой системы.

По сути, американцы изобрели вечный финансовый двигатель, который позволяет безразмерно мультиплицировать параметры своей экономики. Именно благодаря долговой накачке ВВП США начал свой стремительный рост, особенно в период последних трех десятилетий: с 1980 по 2008 гг. Долговой компонент стал одним из ключевых факторов американского экономического чуда. По сути, весь развивающийся (и не только) мир работал на то, чтобы американцы осуществили свою American Dream.

Крупнейшими кредиторами США, покупающими его долговые обязательства (казначейские облигации) стали Япония и Китай, которые устроили с американцами своеобразный "договорняк": вы покупаете наши товары и медленно, но уверенно разрушаете свою промышленность (примером чему — "мертвый" Детройт), а мы покупаем ваши долговые обязательства. Неплохой обмен. Суммарно эти две страны вложили около $2,5 трлн в американские долги. В двадцатке крупнейших держателей казначейских обязательств США также такие страны, как Бельгия, Бразилия, Швейцария, Великобритания, страны ОПЕК, Люксембург, Индия, а также офшорные финансовые центры, расположенные на Карибских островах. Последние владеют облигациями на $350 млрд.

Старт модели, трансформирующей долг в размер ВВП, был дан во время президентства Рейгана, когда он вырос на $1,69 трлн, составив 52% ВВП. Секрет успеха "рейганомики", как оказалось, лежал в умении наращивать долги. Во времена Клинтона процесс увеличения долга удалось несколько притормозить, но реформа здравоохранения при Бараке Обаме вкупе с последствиями финансового кризиса 2008 г. привели к тому, что именно в прошлое президентство "преобразователь" суммы долга в размер ВВП окончательно сломался: долг вырос почти на $10 трлн, до 106% ВВП. И теперь эта модель больше похожа на сливной бачок с прохудившимися прокладками: экономика продолжает расти на тот объем "финансовой воды", которую в нее вливают, но задержать ее в себе для более динамичного роста уже не в силах.

Данное утверждение особенно ярко видно при анализе прироста госдолга США в сравнении с темпами прироста ВВП за три десятилетия (1980–1990; 1990–2000; 2000–2010) и период с 2011-го по 2016 гг. Самые высокие темпы прироста ВВП были зафиксированы в 1980–1990 гг. (111%), при этом увеличение госдолга составило 253%. Ситуацию удалось несколько выровнять при президенте Клинтоне, темпы роста долга и ВВП почти совпали — 76 и 72% соответственно. Максимальный разрыв между динамикой ВВП и долгом возник в период с 2000-го по 2010 гг.: ВВП вырос на 46%, а долг — на 140%, что и стало спусковым крючком глобального финансового кризиса 2008 г.

В вечном финансовом двигателе, как ни странно, присутствует и финансовое трение, вследствие чего Perpetuum Mobile здесь также невозможен, как и в механике. "Слом" модели наметился в 2012 г., когда госдолг впервые превысил годовой ВВП страны. В качестве ускорителя тут выступил глобальный финансовый кризис 2008 г., когда финансовый пожар был потушен за счет политики количественного смягчения ФРС, а по сути залит мегатоннами "финансовой воды".

Многие исследователи обратили внимание, что объем эмиссии доллара и долговых ценных бумаг США уже давно перешел в гиперактивную фазу, которую некоторые футурологи именуют финансовой сингулярностью. Сам термин переводится с латинского как "единственный", "особенный". Финансовая сингулярность, созданная в США, уже не интерпретируется в условиях реального мира, ведь возникшая модель не соответствует тому слепку реального сектора экономики, который есть на данный момент. Ее воздействие на остальной мир может быть весьма разрушительным, ведь она нарушает фундаментальную симметрию базовых параметров мировой экономики и полностью искажает механизм международного эквивалентного обмена. Зато позволяет США снимать любые бюджетные ограничения.

По сути, мы стали свидетелями появления в мировой финансовой системе большой черной дыры, где в роли ее генератора выступает американский печатный станок. Вспомним физическое описание черной дыры: на каком-то этапе "наблюдатель" еще может вырваться из под ее воздействия, но наступает момент, когда за определенным горизонтом событий сделать это уже невозможно. Возвращаясь к экономике, если крупнейшая страна мира нарушает принцип эквивалентности экономического обмена и снимает бюджетные ограничения, она становится экономическим антагонистом для остального мира и источником перманентных кризисов.

Возможно, поэтому МВФ в своем докладе в июне 2017-го призвал банки обратить внимание на необходимость развития рынка криптовалют как одной из основ будущего финтеха, который сможет полностью изменить ландшафт финансовых услуг, размыть границы движения капитала и кардинально изменить регуляторные функции государства.

Как известно, базовые криптовалюты функционируют на основе технологии блокчейн, которая представляет из себя цепочку непрерывно растущих и подтвержденных транзакций, состоящих, в свою очередь, из блоков, несущих информацию о владельце денежных единиц ("цифровых монет"). Таким образом, выпуск криптовалют невозможно использовать для непродуктивной эмиссии денежной массы и покрытия бюджетного дефицита: система блокчейн разрастается по мере вовлечения в нее новых участников. 

 Иными словами, пока солнце снова не взойдет над Детройтом, США, используя свои международные связи, будут всячески тормозить развитие рынка криптовалют в тех масштабах, которые угрожают гегемонии доллара.  Кстати, такие страны, как РФ (выпуск бит-рубля) и Иран, уже готовы приступить к созданию своих цифровых валют для минимизации долларовой зависимости национальных экономик.  Китай и Япония тоже в ближайшее время попытаются отдать концы от американского финансового причала.

Что касается Украины, то мы, наверное, больше других стран страдаем от несимметричного обмена, порожденного существующей финансовой моделью, заточенной на доллар: курс гривни по паритету покупательной способности должен на сегодня составлять примерно 7–8 грн/$, при этом номинальный обменный курс нашей национальной валюты зафиксирован на отметке 26 грн/$. 18 грн — это тот налог, который каждый украинец платит США при покупке одного доллара. И будет платить, пока действующая модель мировой финансовой системы искажает паритетный обмен.

Алексей КУЩ