Чувство лота

В музее «Гараж» открылась выставка «Ставки на гласность. Аукцион “Сотбис” в Москве, 1988», приуроченная к 30-летию первых (и последних) торгов Sotheby’s в Москве, на которых советское неофициальное искусство впервые узнало себе официальную цену. Рассказывает Игорь Гребельников.

Эта «выставка-воспоминание», как определяют ее жанр кураторы Андрей Мизиано и Виктория Душкина, подробно погружает в контекст события, ставшего для нашей художественной сцены историческим. Без упоминания о тех торгах редко обходятся биографии художников, чьи работы ушли с молотка (а тогда были проданы почти все лоты): аукцион «Русский авангард и советское современное искусство» стал поворотным в их судьбах, впоследствии многие переехали на Запад, где их карьеры сложилась весьма успешно.

Тут и видео с самим аукционом, который состоялся 7 июля 1988 года в «Совинцентре». Зал битком набит богато одетыми иностранными коллекционерами, тут же и журналисты, художники, функционеры Минкульта; еще недавно запрещенные к выставкам картины вносят в белых перчатках; аукционист Симон де Пюри ведет торги в фирменной стремительной манере, цены взлетают моментально, художники раздают автографы на каталогах.

Чтобы представить масштаб события, стоит вчитаться в документы. Так, в приглашении от организаторов аукциона потенциальным участникам расписаны возможные варианты экзотического по тем временам путешествия в Москву: предлагался и недельный тур, с посещением мастерских художников, лекциями и обширной развлекательной программой, и трехдневный с акцентом на торжественных мероприятиях. К важному событию готовились не только организаторы, но и компетентные органы.

Художник Гриша Брускин в своей книге «Прошедшее время несовершенного вида», вышедшей в издательстве «НЛО», описывает это так: «Заблаговременно в мастерские завозились казенные продукты и выпивка, призванные, с одной стороны, изображать благосостояние советских граждан-художников, а с другой — традиционное русское гостеприимство — “хлеб-соль”. Прикинувшись официантами, работники госбезопасности прислуживали гостям».

Успех аукциона был оглушительным. Суммарная выручка составила более £2 млн, рекордсменами продаж стали абстрактное полотно Александра Родченко (£330 тыс.— и это была уникальная возможность фактически вопреки советским законам вывезти за рубеж запрещенную к вывозу работу, представляющую художественную ценность) и — что стало действительно сенсацией — картина Гриши Брускина «Фундаментальный лексикон», проданная за £242 тыс. ($416 тыс. по тогдашнему курсу) при эстимейте £14–18 тыс.

Эта работа состоит из 32 состыкованных в ряды небольших холстов, на каждом из которых — по паре персонажей, представляющих в виде гипсовых монументов героев советского «пантеона» — пионеров и милиционеров, рабочих и колхозниц, летчиков и моряков,— своего рода алтарь социалистической мифологии. Грандиозному успеху на торгах способствовал и тот факт, что она была опубликована на обложке каталога, участвовала в восьми предаукционных выставках на Западе и в Москве.

Примечательно, что это вторая часть диптиха: первую, такую же по масштабу, за год до аукциона приобрел в мастерской Брускина (через посредство «Межкниги», уполномоченной тогда на подобные продажи организации) режиссер Милош Форман; в тот момент Минкульт оценил ее всего в 2 тыс. руб.

О перипетиях арт-рынка, как и об относительности успеха отдельных продаж на аукционах, красноречиво свидетельствует тот факт, что тогда на Sotheby`s «Фундаментальный лексикон» оказался в разы дороже картин Ильи Кабакова (самого высоко оцененного ныне живущего русского художника), которые, в свою очередь, продались дешевле работ Ильи Глазунова, втиснутых на аукцион стараниями чиновников Минкульта.

На выставке в «Гараже» можно увидеть некоторые из произведений, проданных тогда на торгах, включая «Фундаментальный лексикон», который немецкий коллекционер впервые отпустил на выставку в Россию. Есть, например, картина Ильи Кабакова «Все о нем» (1971), более известная как «Ответы экспериментальной группы».

Оказывается, загодя было решено, что Александр Таубман, тогдашний председатель совета директоров Sotheby`s, купит ее в дар Минкульту для предполагаемого Музея современного искусства СССР. Был определен и потолок цены для нее — £10 тыс., но неожиданно для организаторов ставки стали расти, и ему пришлось раскошелиться на сумму вдвое большую (по воспоминаниям одного из организаторов аукциона Питера Баткина, после торгов тот крепко выругался), в итоге же картина попала в коллекцию Третьяковской галереи.

В зале рядом с выставкой демонстрируется фильм американки Барбары Хербих «USSR Art» о судьбах художников, вмиг прославившихся благодаря тому аукциону Sotheby`s. Там есть идиллические кадры прогулки на теплоходе, организованной на следующий день после торгов, где счастливые художники, жизнь которых изменилась в одночасье, радуются успеху, обсуждают проблемы и делятся планами.

Есть и проницательные, не без иронии рассуждения Виктора Мизиано, тогда еще только-только начинающего куратора, о том, что совсем недавно художники говорили в основном об абсолюте, о Боге, о моральных и нравственных проблемах, а теперь — только о деньгах. Спустя 30 лет после московского аукциона Sotheby`s, взвинтившего цены, вскружившего головы, нынешняя ситуация, когда интерес в мире к современному русскому искусству еле теплится (как и цены на него), возможно, нынешним художникам впору вернуться к идеалам их преуспевших предшественников.

Фото: Ирина Бужор / Коммерсантъ

МинПром