Я всегда в политике

Точка зору

Второй президент Украины Леонид Кучма о крупном бизнесе, национализации банков и современном искусстве

Деталь, которая сразу привлекает наше внимание в кабинете Леонида Кучмы, – это его фото с нынешним хозяином Белого дома Бараком Обамой. Казалось бы, политики разных поколений, каждый со своими принципами и убеждениями – что у них может быть общего? Подсказка пришла уже в ходе беседы: Леонид Кучма неожиданно много говорит о новом поколении политиков и о новом качестве политики как единственном варианте выхода из нынешнего кризиса системы власти в стране. Возможно, это дань разочарования в политиках нынешних: у них нет будущего, убеждает второй президент Украины. 

Сегодня имя Леонида Кучмы опять на слуху. После нескольких лет забвения он опять публичная фигура в политике, его интервью в считанные часы растаскиваются на цитаты, анализируются политологами. Однако нас больше интересовали не размышления о политике и ее действующих лицах (хотя и без этого не обошлось), а опыт Кучмы-хозяйственника. В период его президентства страна переживала много экономических потрясений, начиная от полного развала экономики и галопирующей инфляции начала 90-х и заканчивая дефолтом 1998 года. Его методы борьбы с кризисом можно критиковать, в них есть свои плюсы и минусы, но они доказали свою эффективность. Кроме нацеленности на результат, поневоле отмечаешь еще одну характерную черту Леонида Кучмы – его стабильную позицию и убеждения, которые не меняются в зависимости от ситуации. В сегодняшней политике это большой дефицит.

О кризисе и его причинах

– Леонид Данилович, международные эксперты относят Украину к странам, наиболее пострадавшим от кризиса. По вашему мнению, это проблема системы – несовершенства законодательной базы или исполнителей – неадекватных действий политиков?

– И то и другое. Прежде всего, это законодательство. Серьезные просчеты были допущены в правовом режиме банковского регулирования. Больше половины кредитов финансировалось за счет внешних заимствований, а темпы кредитования населения в несколько раз превышали темпы роста его доходов. Это было абсолютно ненормально и привело к потере банковской ликвидности. Другой аспект – законодательная либерализация импорта, которая привела к росту дефицита внешнеторгового и платежного балансов.

Серьезным пробелом в законодательстве я считаю также отсутствие правовой базы для Стабилизационного фонда. Сегодня многие эксперты и политики справедливо недоумевают, почему такой фонд не был создан в конце 2005 года – после продажи «Криворожстали» – с зачислением в него всех вырученных денег. Ведь уже тогда звучали серьезные прогнозы о надвигающемся кризисе, в том числе в Украине. Темп роста ВВП в 2005 году в Украине снизился почти в пять раз (с 12,1 до 2,7%).

Или почему такой фонд не был создан в начале 2008 года с зачислением в него части выручки (хотя бы 10%) от экспорта металла, особенно полуфабрикатов (китайский вариант). Ведь всего за первое полугодие цены на металл возросли более чем в два раза. Отчисления 10% не принесло бы экспортерам никаких убытков, зато эти средства можно было бы затем использовать на поддержку тех же металлургов. А так – вся поддержка свелась к бумажно-говорильным меморандумам.

Но больше всего проблем я вижу в неадекватных действиях власти. Власть должна относиться к кризисам как к стихийным бедствиям, памятуя крестьянскую заповедь: «Если уродил хороший урожай – в следующем году готовься к недороду». Но наша власть этой заповеди не следовала, и возможность создания Стабилизационного фонда за счет высокого роста экспортных цен на металл была упущена. В Украине кризис был усугублен популистской политикой и внутриполитической борьбой. Кроме того, он всячески замалчивался. И только после октября, когда обвалились металлургия, строительство и химия, началась имитация бурной деятельности, так называемая меморандумная политика. Но время было упущено, законодательная база не подготовлена, ресурсы растрачены. Все это существенно подорвало хрупкое доверие к банковской системе. Десятки миллиардов гривен рефинансирования, таких нужных экономике, выплеснулись на валютный рынок, обвалив гривню. Так что наибольшая проблема в Украине – недоверие к власти со стороны бизнеса, предпринимателей, населения.

– В одной из ваших книг прозвучала мысль политолога Дмитрия Выдрина о том, что в государстве только три процента событий зависят от воли высших государственных деятелей. Вы разделяете такое утверждение?

– Сейчас о таком показателе можно говорить лишь с большой натяжкой. Конечно, осуществляются попытки влияния, но регионы живут по своим законам. В то время как центральная власть делает вид, что все под контролем.

– Да, но сейчас, как и во времена вашего прихода в исполнительную власть, ключевые роли в управлении экономикой играют правительство и премьер… 

– Такая параллель если вообще уместна, то только по одному фактору, который вы назвали. Во всем остальном – принципиальные отличия. Назову только основные из них.

Во-первых, я возглавил правительство, когда экономика Украины находилась в глубоком трансформационном кризисе. С 1990 года ВВП ежегодно падал больше чем на 10%. Инфляция исчислялась разами. Катастрофически падали реальные доходы населения. Росла безработица. Правительство Тимошенко приняло стабильную экономику. Рост ВВП в 2004 году составлял 12,1%, в 2007-м – 7,9%. Надо было только поддерживать этот рост или, по крайней мере, не мешать экономике.

Во-вторых, перед моим правительством в 1992 году стояла сложная задача – проведение рыночных реформ. В условиях развала экономики и обвала уровня жизни народа делать это очень непросто. Когда люди теряют работу, заработки, сбережения, им не до реформ. Правительство Тимошенко пришло, когда базовые рыночные реформы уже были проведены. Была стабильная бюджетная ситуация, развитая банковская система, устойчивая гривня, происходил рост экономики и доходов населения.

И, наконец, третье. Когда я стал премьером, не было такого понятия, как поддержка правительства парламентской коалицией. Единственное, чего мне удалось добиться, – это предоставления Кабмину права принимать декреты законодательного значения. И то всего на полгода. Было принято около 100 декретов, которые стали комплексной, очень эффективной антикризисной мерой оперативного действия. Сегодня проблемы в работе парламента не столь остры, как были в начале 90-х годов. Создана правовая база для рыночной экономики, но власти месяцами не могут принять всего несколько неотложных антикризисных законов.

– А как бы вы поступили, оказавшись сегодня на месте вновь избранного президента?

– Должна произойти смена главных игроков, потому что сегодня они не способны играть в одной команде. Их внимание сконцентрировано не на глобальных проблемах, а на второстепенных вопросах. Таких, например, как вся эта возня с Луценко.

Я бы обратился к народу с просьбой избрать в Верховную Раду людей, способных работать, а не заниматься политиканством. Для стабильности у президента должна быть поддержка в парламенте. Без нее он не сможет решить проблемы страны, принимая необходимые в это кризисное время меры. Сегодня поставьте любого президента, и он ничего не сделает. Поэтому сразу после президентских необходимо провести внеочередные парламентские выборы. Тогда, думаю, вновь избранный глава государства будет опираться в Раде на устойчивое парламентское большинство.

– А насколько допустимо вмешательство государства в экономику в кризисный период?

– Кризис – это болезнь экономики. А государство – врач рынка. Во время кризиса потребность в государстве для наблюдения за экономикой – это как потребность во враче для наблюдения за человеком во время болезни. Вопрос в формах и механизмах участия государства в спасении экономики от кризиса. Я не приемлю огосударствления экономики – это не спасет от кризиса. Государство должно лишь поддерживать бизнес, не подавляя оздоровительные кризисные процедуры. В кризис экономика может «ужаться» – это неизбежно. Но очень важно, чтобы и в «ужатом» виде она функционировала полноценно. А государство должно вмешиваться только там, где возникают проблемы. Оно должно не подменять собственников бизнеса, а обеспечивать соблюдение ими правил функционирования экономики и рынков.

О стабилизации финансовой системы

– Насколько в этом контексте эффективна политика рекапитализации и национализации банков?

– Мы пошли сегодня по пути национализации банковской системы, но никто не оценивал, хорошо это или плохо. Это решение абсолютно нелогично. Во-первых, где взять необходимые миллиарды гривен? Во-вторых, семь банков не решат проблему спасения экономики и банковской системы от кризиса. В-третьих, может деньги лучше использовать на поддержку наиболее пораженных кризисом секторов экономики? Например, целевое рефинансирование может одновременно поддержать и банки, и секторы экономики, и работодателей, и занятость, и заработки. Или поддержка государством возвратности кредитов, при котором государство берет на себя частичную компенсацию курсовой разницы по валютным кредитам или процентных выплат. Это поддержало бы и банки, и заемщиков. Есть более глобальные задачи – поддержка кредитования проектов, сулящих большую занятость населения: ремонт и строительство дорог.

– А у вас не было соблазна поддерживать банк «Украина», когда он «падал»?

– Он был в том состоянии, когда поддерживать его было нецелесообразно. И, кроме того, у нас в казне вообще не было средств – государство, его экономика находились абсолютно в иной ситуации. Причины банкротства банка «Украина» на сегодняшний день ясны и понятны, но я в то время ничего не мог сделать. Единственное – постоянно следил, чтобы требования всех кредиторов были удовлетворены. Но я думаю, что это когда-нибудь потребует отдельного разбирательства.

– Сейчас много спорят о внешних займах. Как выбрать оптимальный баланс между требованиями международных кредиторов и национальными интересами?

– Думаю, что такой баланс выбрать невозможно. Ведь приходится сравнивать несоразмерные условия и факторы. Например, как измерить выгоды или потери от требований МВФ – продления пенсионного возраста, пересмотра бюджета, рекапитализации банков? Или как оценить выгоды от улучшения инвестиционного климата Украины в случае успешного сотрудничества с МВФ? А с другой стороны, финансовая значимость этих средств. Второй транш кредита МВФ – $2,8 млрд. Этих денег не хватит ни на рекапитализацию банков, ни на пополнение золотовалютных резервов НБУ, ни на погашение внешнего госдолга. Поэтому вопрос сотрудничества с МВФ – это скорее политическое решение. Опыт первого транша это подтвердил: задолженность перед МВФ возросла – это факт, а выгода от сотрудничества с МВФ – это пока что фата-моргана.

О крупном бизнесе

– Какую роль в борьбе с кризисом должен играть национальный капитал?

– Поддержать занятость населения и заработки работников. Социальные последствия кризиса – самые тяжелые, их очень трудно потом преодолевать. Любой ценой нельзя допустить, чтобы люди вышли на улицы. Важно также, чтобы крупный национальный капитал нашел общий язык с банками, вплоть до их приобретения, рекапитализации или слияния с ними в финансово-промышленные группы. Это будет лучше, чем национализация банков. Это быстрее восстановит доверие бизнеса, предпринимателей и населения к банкам. Национальный капитал должен поддержать функционирование денежно-кредитного рынка, не допустить коллапса в расчетно-платежной сфере, возврата к бартеру и другим рудиментам кризиса 90-х годов, из которых очень тяжело выбираться.

– Должна ли Украина помогать предприятиям с иностранным капиталом?

– Мы уже помогли иностранному капиталу тем, что он пришел в Украину, закрепился на нашем рынке и заработал неплохие деньги. Скажите, где на Западе иностранные банки могли заработать такие проценты по кредитам, как в Украине? Но мы рассчитывали, что в трудную минуту эти банки помогут Украине в ее противостоянии кризису. Это касается и производственного капитала. Так что я отрицательно отношусь к предоставлению преференций иностранному капиталу. У нас нет возможности, и я не вижу целесообразности.

– В какой плоскости, по вашему мнению, стоит говорить об ответственности крупного бизнеса в условиях кризиса?

– Сегодня крупный бизнес твердо придерживается тех обещаний, которые он дал в свое время во время кризиса: вести себя цивилизованно, не сокращать рабочий класс, платить заработную плату, не отбрасывать внутренние социальные проекты. За это их надо поблагодарить, поскольку с сегодняшним падением производства многие предприятия могли оставить людей на произвол судьбы, однако этого не сделали. Сегодня металлургия живет за счет своих накоплений и отсроченных вкладов в развитие производства, содержит свою инфраструктуру и сохраняет персонал. Но накопления закончатся завтра или в следующем году.

– Не слишком ли мы увлеклись курсом на экспортоориентированную экономику? Может, надо было ориентировать крупный бизнес работать и на внутренний рынок?

– Абсолютно согласен. Зависеть от внешней конъюнктуры нельзя, поскольку когда-нибудь эта зависимость даст о себе знать. Так и получилось. Единственно верным шагом было бы приобщать крупный бизнес к решению проблем развития экономики, каждое предприятие должно было бы взять на себя ответственность за развитие той или иной отрасли. К примеру, Украина – аграрная страна, а у нее нет своих комбайнов, и она вынуждена закупать технику за рубежом.

Схожая ситуация и в еще одной ключевой отрасли экономики – самолетостроении. Эти сферы планировалось развивать в первую очередь, причем вместе с Россией. У меня в этом не было сомнений ни тогда, ни сегодня. Все бумаги, которые были подписаны, – похоронены. А в Украине было достаточно достижений в области гражданской авиации, из которых можно было сделать хороший фундамент. Однако сегодня ни одна страна не будет закупать наши самолеты, например, Ан-148. На внутреннем рынке заказов на него нет, производство стоит. В то же время Украина покупает 17 бразильских самолетов, аналогичных классу Ан-148, имея ресурс для собственного производства. Поэтому средства для развития самолетостроения должны ориентировать эту отрасль в первую очередь на внутренний рынок. Или, к примеру, проект транспортного Ан-70. Европейские эксперты признали, что он намного опередил свое время. И именно поэтому… не стали пускать его на рынок Евросоюза, опасаясь не без причин за конкурентоспособность своих фирм и корпораций.

– Сейчас говорят о том, что рынок металлургии упал как минимум на год, химия в не намного лучшем положении. Звучат идеи о смене локомотива экономики вообще – например, ее двигателем могло бы стать сельское хозяйство…

– Сельское хозяйство у нас – одна из наиболее перспективных отраслей. Особенно с учетом его огромного не только продовольственного, но и топливно-энергетического потенциала. Однако в период кризиса государство не только не поддержало, но и «посадило» отрасль. В этом году аграрии получили бюджетных и кредитных ресурсов в пять раз меньше, чем в прошлом году за этот период.

У нас получилась парадоксальная ситуация. Когда мы начинали приватизацию (паевание) земли, «защитники» колхозов меня пугали ее парцеляризацией (дроблением) и убеждали в огромных преимуществах крупнотоварного производства. Фактически левые силы в парламенте добились того, чтобы фермерство у нас было лишь вспомогательным сектором – на задворках. Поэтому у нас не было и нет никаких законодательных ограничений по аренде земли.

Но теперь, когда в аграрный сектор пошел крупный капитал и появились сотни компаний с арендой земли более 10 тыс. га, те же  «защитники» колхозов подняли гвалт, что наступает латифундизация Украины. Выходит, «предохранялись» от парцеляризации, а вышла латифундизация. Но почему парламент, президент, правительство за пять лет не приняли ни одного законодательного или нормативного акта по урегулированию этой проблемы?

Более того, наоборот, некоторые в парламенте скрывают правду о том, что свободной земли скоро не будет. Договоры с владельцами земельных сертификатов составлены так, чтобы не отдавать землю вообще. То есть закрепили «право первой ночи» при снятии моратория на продажу земли. Самое страшное, что многие арендаторы чувствуют себя временщиками, не соблюдая сево-оборот. И пока мы дойдем до понимания того, что земля – это товар, она значительно упадет в цене из-за потери части своей плодородности. То есть необходимо разрешить продажу земли, но при этом также необходимо принять законы жесткого регулирования и обеспечения прозрачности рынка. Рынок земли должен быть контролируемым государством.

– Какую роль в поиске таких локомотивов экономики играет президент страны? 

– Президент всегда должен держать руку на пульсе. Сегодня же нет реальной стратегии развития страны, не обозначены приоритетные направления развития экономики – должны ли мы поддерживать свою авиацию, будем или не будем производить бомбардировщики, истребители, подводные лодки и так далее. То есть необходимо определиться, за счет чего мы можем сделать резкий прорыв. Все, что мы зарабатываем, сегодня идет на проедание, а должно идти на развитие, но под какие-то конкретные программы. И благодаря увеличению производства уровень жизни людей значительно повысился бы.

– В 1992 году вы произнесли фразу, которая долго была на устах: «Я точно знаю – страну мы развалили». Насколько актуальны эти слова сейчас? Или тот запас мощности, который мы создали за 15 лет, уже не позволит ставить под сомнение ее существование?

– Я боюсь, что мы потеряем высокотехнологичные отрасли. Основная проблема здесь – кадровая. Средний возраст работников в этой сфере составляет 60 лет. У людей нет желания надрываться за 1000 грн. И сегодня не ведется государственная работа в этом направлении. Человеческий ресурс вообще остался за гранью внимания. Высшее образование большей частью сегодня платное. Но не все имеют возможность платить. Недостатков в системе много. Однако лицо нашей власти не меняется. Мы знаем, на что способны люди, но не ищем Ломоносова. А если его и найдем, то он вряд ли будет услышан. Есть много рациональных идей, но никто не пытается внедрить их в жизнь на уровне правительства, законодательных актов. Это глухая стена. В этом наша трагедия.

– И кто же станет той силой, которая разрушит эту стену? Зарождающийся средний класс или крупный бизнес, который брал на себя эту ответственность в различных государствах на сложных этапах развития?

– Эта сила должна исходить от людей. Вся Европа бурлит, хотя кризис ее коснулся намного меньше. Но люди выходят на улицу и говорят: «Иди сюда, правитель!» А наши молчат. При том, что власть имущие противоречат сами себе: одни говорят, что мы уже умерли, другие – что у нас все в порядке: уже вышли из кризиса, развиваемся, у нас растут показатели. Но мало кто говорит о том, что эти показатели отсчитываются от дна глубокой ямы, в которую мы упали.

Об учителях и учениках

– Практически всегда власть ставила во главу угла экономику. Мол, построим сильную экономику и состоимся как государство. Поэтому сейчас, когда экономика упала, у многих опускаются руки. Может, если бы мы укрепляли другие ценности – национальную самоидентификацию, здоровье нации, к примеру, падение не было бы столь масштабным…

– Я с вами согласен. В стране все должно быть сбалансировано. Без духовности и культуры и экономику хорошую никогда не построить – разве что только из-под палки. Трагедия нашей истории в том, что разные регионы Украины исповедуют разные ценности, а наши политики используют эту ситуацию в своих целях. Сегодня объединить восток и запад даже на словах невозможно. Да и политики даже не делают таких попыток. Ставить на первое место медицину или культуру сегодня нельзя, поскольку это будет чистой воды декларация. Я знаю, какова ситуация в культуре и в медицине, но при пустом бюджете эти отрасли финансировать невозможно.

– Насколько сильно поменялось ваше личное окружение конца 2004 года по сравнению с 2009 годом?

– Кардинально. Многие из моего окружения повели себя по принципу: «Оказанная услуга – это уже не услуга». Многие тогда быстро все забывали, даже пытались заработать какие-то дивиденды на критике моей деятельности… Было ведь немало примеров, когда депутаты переходили из фракции во фракцию по девять раз за один созыв. Мы понимаем, что это за люди и какова их цена. Хотя и цену им тогда приличную платили…

Мое окружение прошло определенное очищение. И я об этом не жалею. Наоборот, даже рад этому процессу.

– Кем вы видите своих внуков?

– У Романа с детства было стремление к технике. Я всегда думал, что он пойдет в деда и будет технарем. Но сегодня его тянет в экономику, и я это одобряю. Каждый в этом возрасте должен ставить цели и знать,к чему лежит душа. А Екатерина еще слишком маленькая. Рисовать любит. Но загадывать что-то пока преждевременно.

– Для своих внуков вы наверняка – авторитет. А кто является авторитетом для вас?

– Для внуков самый большой авторитет – бабушка. И мне это приятно.

А что касается моих авторитетов, то все они остались в той – в ракетно-космической жизни. Я работал в масштабных серьезных проектах. Я и люди, работавшие вместе со мной, не имели права на ошибку, каждая из них могла привести к катастрофе. И человек был виден как на рентгене. Можно вспомнить имена Михаила Кузьмича Янгеля, Владимира Федоровича Уткина – генеральных конструкторов. Александр Максимович Макаров, мой предшественник на Южмаше.

– После того как вы ушли в политику, подобных авторитетов найти не удалось?

– Нет, не было их. Я ведь хорошо разбираюсь в людях. Когда говорят, что политика грязное дело, – это правда. И это страшно, когда отсутствует мораль. И нельзя даже сказать, есть ли свет в конце тоннеля, потому что тоннель слишком длинный.

– Вы всегда посещаете выставки в Pinchuk Art Centre. Это дань семейной традиции или вам действительно интересно современное искусство?

– Я и сейчас собираюсь на выставку современного искусства в Украинский дом. Конечно, я больше традиционалист, мне многое непонятно в современном творчестве и я не всегда воспринимаю радикальные формы. Но многие вещи мне интересны. В то же время посмотрите на огромные очереди у центра – людям это интересно. Украинцы должны быть знакомы с современным мировым искусством – уже поэтому такие выставки полезны для страны.  

Леонид Данилович Кучма, 70 лет. Возглавляет благотворительную организацию «Президентский фонд Леонида Кучмы «Украина».  С 1994 по 2004 – Президент Украины. До избрания на должность главы государства был депутатом ВР I и II созывов. В 1992-1993 гг. занимал должность премьер-министра Украины. С1986 по 1992 год был генеральным директором ПО «Южный машиностроительный завод». По специальности инженер-механик
в области ракетной техники.

Новини

26 Січня 2024

У минулому році турецькі металурги виробили 33,71 млн тонн сталі

В Україні завершили монтаж першої вітротурбіни

Уряд розробляє пільгові програми оренди житла для українців

На ЗАЕС може виникнути нова загроза ядерній безпеці

УЗ охоронятиме інфраструктуру за допомогою дронів

Попередньо всі держави ЄС погодили виділення 50 млрд євро Україні

Система бронювання працівників потребує якісного оновлення – Наталуха

Автогаз у мережах АЗС продовжує дешевшати

Вартість фрахту суден з портів Одеси продовжує падати 

США витратить 254 млн дол на декарбонізацію промисловості

Українська промисловість збільшує споживання електроенергії

УГД запустила в експлуатацію нову свердловину

Україна через потепління скоротила споживання електрики

Аграрний комітет Ради схвалив ліквідацію багатомільярдного корупційного ринку – Кисилевський

Tata Steel отримає від Лондону меншу допомогу на декарбонізацію у порівнянні з європейськими компаніями

Підприємства Ostchem збільшили виробництво міндобрив на 19,5% 

ВСІ НОВИНИ ⇢