Игра в конец света

Не будет преувеличением сказать, что программа "Радуги" год от года расцветает. Фестиваль, стартовавший когда-то как форум тюзовского движения, все отчетливее обретает черты смотра спектаклей театра живого, актуального и потому адресованного в первую очередь молодежи, но все же свободного от зрительского возрастного ценза.

В этом году "Радугу" брянцевский ТЮЗ открыл на своей сцене недавней премьерой Красноярского ТЮЗа — спектаклем Романа Феодори "Окна в мир" (см. "Ъ" от 20 мая). Продолжил программу "Онегин" новосибирского "Красного факела". Эта работа молодого режиссера Тимофея Кулябина по пушкинскому "Евгению Онегину" номинировалась на "Золотую маску" и была отлично принята в Москве (см. "Ъ" от 9 апреля). Ну а в Петербурге "Онегин" как нельзя лучше подтвердил девиз "Радуги" — "Поиск нового театра для нового зрителя".

Еще одним номинантом "Золотой маски" этого года в афише "Радуги" стал спектакль Татарского государственного академического театра имени Камала. Из Казани привезли спектакль главного режиссера театра Фарида Бикчантаева "Однажды летним днем", поставленный по пьесе Юна Фоссе. Эта работа отлично показывает, как отзываются в новом времени сюжеты классической скандинавской драматургии.

История многолетнего ожидания внезапно исчезнувшего мужа и растянувшаяся на годы попытка понять причины этой потери оказываются своего рода продолжением и оборотной стороной "Пера Гюнта". Конечно, правы те, кто увидел в этом сюжете историю Сольвейг. В спектакле Фарида Бикчантаева эта история, внешне рассказанная вроде бы в рамках психологической школы, обретает черты философской медитации.

Новая сцена Александринского театра показала на "Радуге" спектакль Николая Рощина "Старая женщина высиживает" по пьесе польского абсурдиста Тадеуша Ружевича. Этот спектакль стал своего рода ключом к пониманию философии и особой поэтики абсурдизма польского классика. Главную роль в спектакле сыграла Елена Немзер. В ее исполнении героиня пьесы Ружевича, сидящая в заточении, превращается во вселенскую праматерь, пережившую гуманитарную катастрофу. Века цивилизации сделали ее застарелую тягу к производству новой жизни синонимом чего-то ужасного, но в этом образе есть и неодолимая сила природной правоты.

Причины заката цивилизации в спектакле не названы, что хорошо. Режиссер остается в рамках философии и поэтики абсурдизма Тадеуша Ружевича и создает в своем спектакле гротескную антитезу философии Возрождения. Замечательно, что режиссер при этом не занимается социальной критикой, а находит выход в ярком игровом театре.

"Старая женщина высиживает" сценографически очень выразительная работа, соединяющая в своей стилистике строгую монохромную графику интеллектуального театра и эстетику карнавала. Стоит добавить, что спектакль Николая Рощина стал не только одним из редких — а в Петербурге и вовсе первым — обращений к драматургии польского классика, но и оказался последней прижизненной постановкой Тадеуша Ружевича, во всяком случае на российской сцене.

Елена Герусова

МинПром