Музей оппозиции

В Венеции вновь открылся палаццо Чини, дворец с небольшой, но роскошной коллекцией искусства Возрождения и маньеризма, двери которого были заперты около десяти лет. Впервые их приоткрыли год назад: на прошлой Венецианской биеннале палаццо Чини приютил бездомный павильон Анголы, который с ходу получил "Золотого льва". Теперь галерею обещают открывать на полгода, с мая по ноябрь, в разгар туристического сезона, поражая посетителя изысканными музейными приемами.

Турист-спринтер, бегущий из Галереи академии в Музей Пегги Гуггенхайм, может запросто проскочить мимо невзрачного бокового фасада палаццо Чини. Но если он не проскочит, его ждет сюрприз: войдя и поднявшись на второй этаж по изящной овальной лестнице, про которую невозможно поверить, что это не рококо и не art noveau, а гениальная стилизация 1950-х годов, он обнаружит пять с половиной комнат с лучшим в Венеции собранием невенецианского искусства, преимущественно флорентийской и феррарской школ.

Войти и подняться стоило бы и ради одного только Боттичелли — в галерее Чини хранится "Суд Париса", вероятно, одно из первых воплощений сюжета в европейской станковой живописи и, несомненно, самое скромное: богини предстают перед нелицеприятным судом Париса одетыми, так что он отдает предпочтение Афродите не иначе, как вспоминая Боттичеллиево же "Рождение Венеры".

Художник здесь берется очаровать зрителя не столько обнаженной натурой, сколько прелестным пейзажем, украшенным неприступными замками на холмах, гордыми парусниками на глади моря и скорее охотничьими, нежели пастушьими собаками у ног судьи,— словом, созданным специально для разнообразных рыцарских занятий. Другой хит собрания — "Двойной мужской портрет" Понтормо — временно отсутствует: его послали во Флоренцию на грандиозную выставку "Понтормо и Россо.

Расходящиеся пути маньеризма" в палаццо Строцци. Но место не пустует — оно занято присланным из Уффици "Портретом молодого человека с лютней" Аньоло Бронзино.

Заполучить такой шедевр и Лувру-то непросто, но Лука Массимо Барберо, директор Института истории искусства Фонда Чини, в чьем ведении и вновь открывшаяся галерея, говорит, что подобные обмены будут регулярными, поскольку палаццо Чини должен стать таким музеем, куда посетитель будет возвращаться не один раз, хоть коллекция его и невелика.

Иконопись треченто, пышные золотофонные полиптихи, расписные деревянные статуи мадонн, расписные и резные сундуки-кассоне, резная кость, в том числе складни и ларцы мастерской Эмбриаки, лиможские и венецианские эмали, майолика, живопись кватроченто, Высокого Возрождения и маньеризма в Тоскане и Ферраре — кажется, на экспозицию хватит и часа. Хотя у витрин, где выставлены почти что миниатюры Таддео Гадди или Эрколе де Роберти, можно застрять надолго, как, впрочем, можно бесконечно любоваться строгим ликом мадонны у Пьеро делла Франчески и нежнейшим — у Доменико Гирландайо.

Меж тем на захват и пленение посетителя будет брошена тяжелая артиллерия Фонда Чини: всякий раз, приходя в музей, вы рискуете обнаружить в залах играющих музыкантов, да не простых, а из каких-нибудь архивный червей — аутентистов, воскресителей старинной музыки, или экскурсовода, который может, например, оказаться принстонским профессором и лучшим в мире специалистом по Козимо Туре.

Собственно, Фонд Чини уже блеснул своими хвалеными музейными технологиями. Парадные залы палаццо выглядят так, как будто граф Витторио Чини только что и ненадолго отлучился: венецианские люстры в стеклянных подвесках, темный бархат обивки на стенах, пестрые ковры на полах — домашняя обстановка сохранена, что, конечно, передает атмосферу, но обычно убивает экспонаты музея.

Однако картины и скульптуры, которые должны бы были бликовать и сливаться с этим темно-коричневым бархатным фоном, смотрятся, как будто выставлены в белостенном музейном пространстве: добрая половина вернисажных речей была посвящена без преувеличения выдающимся итальянским световым дизайнерам, совершенно незаметно прицепившим высокотехнологичные музейные лампы к ренессансным балкам потолка. Граф был бы доволен делом своей жизни, приговаривают сотрудники фонда, имея в виду не только коллекцию.

Богатейший человек тогдашней Европы, Витторио Чини (1885-1977) родился в Ферраре, но был влюблен в Венецию и свою бизнес-империю — порт, электричество, недвижимость, банки — построил в Венето. Один из тех магнатов, на чьих плечах держался режим Муссолини, он был пожалован графским титулом в 1940-м — коллекция собиралась под стать этому аристократическому статусу.

Его советчиками выступали лучшие знатоки эпохи Бернард Беренсон и Нино Барбантини, он покупал вещи с именами и с историей — так, неясного сюжета "Аллегория" Доссо Досси украшала потолок спальни Альфонсо д'Эсте, и новоиспеченному графу, верно, было приятно думать, что герцог, засыпая, сквозь дрему видел эти искаженные гримасами рожи. Притом коллекция, где преобладали феррарцы и флорентийцы, пребывала в известной оппозиции к другим венецианским собраниям, словно бы это было фамильное достояние Чини, вывезенное с родины.

Оппозиционность едва не стоила Витторио Чини жизни: в 1943-м, будучи министром транспорта в последнем фашистском правительстве и предвидя исход войны, он настолько разошелся во взглядах с дуче, что загремел в Дахау, откуда его, правда, вскоре вызволил сын, продав все драгоценности матери, подкупив охрану и устроив побег.

Драгоценностей имелось предостаточно: Витторио Чини обожал жену, диву немого кино Лиду Борелли,— скульптурный портрет их младшей дочери Яны, в 1984-м открывшей музей в фамильном палаццо Чини, стоит в первом зале, демонстрируя, что основательница унаследовала не только сокровища отца, но и фантастическую красоту матери.

Так или иначе, эпизод с Дахау помог благородному семейству избежать проблем в послевоенное время, но счастье было недолгим: в 1949-м единственный сын магната, Джорджо, разбился на собственном самолете возле Канна. В его память в 1951 году и был основан Фонд Джорджо Чини, превратившийся в один из лучших искусствоведческих институтов Италии.

Фонд Джорджо Чини, занимающийся самыми различными направлениями гуманитарного знания — историей искусства, музыки, театра, танца, Венеции и венецианского стекла, библиотечным и архивным делом, реставрацией и даже теологией, помещается на острове Сан-Джорджо-Маджоре.

Базилика и монастырь, к чьей роскоши приложили руку Палладио, Лонгена, Тинторетто и Веронезе, стали полигоном передового реставрационного искусства и кураторских тактик — тут постоянно устраиваются выставки старого и современного искусства; в монастырских помещениях хранится колоссальная библиотека, богатейшая фототека по истории искусства, собрание графики, архив с фондами Элеоноры Дузе, Габриэле д'Аннунцио, Отторино Респиги, Нино Роты и других хороших людей; здесь живут и работают ученые со всего света, приезжающие на конференции или просто работать с коллекциями фонда.

Всей мощью своей академической армады Фонд Чини намерен противостоять современной музейно-развлекательной моде, пропагандируя медленное и вдумчивое смотрение, чтобы посетитель палаццо Чини почувствовал себя аристократом духа. Что по нынешним временам куда большее фрондерство, чем собирать в Венеции коллекцию искусства Флоренции, ее давней соперницы.

Анна Толстова

МинПром