Фарфор без границ

В ГИМе открылась выставка "Английский завтрак".

Центральное место в этой хрупкой экспозиции занимает стеклянная горка с расписными керамическими кувшинами "Тоби". В композиции выставки эта горка — своего рода трон, и так сделано не случайно. Английский завтрак как особенная по числу ингредиентов кулинарная субстанция окончательно сформировался в самой Британии в середине просвещенного XVIII столетия. У представителей бедных классов дебютная трапеза наступившего дня состояла из куска холодного мяса, хлеба и кувшина с элем.

У более состоятельных британских сословий к базовому продуктовому набору предлагались вареные яйца, рыба и свежие овощи, которые дополнялись также значительным количеством старого доброго эля. Так вот, кувшин "Тоби" — это особый вид кувшина, прославляющего английский завтрак, так как из "Тоби" всей страной с утра пораньше пили эль. "Тоби"-кувшин — это керамическая фигурка толстенького веселого пьяницы, который вот-вот сползет от тяжести возлияний со стула. "Тоби" изобрел в 1760-х годах британский керамист Энох Вуд.

Затем его изобретение массово копировали керамические заводы Стаффордшира и Йоркшира, а потом такие кувшины начали делать и русские заводы. Несмотря на то что на "Английском завтраке" полным-полно торжественной дорогой посуды, именно этого подвыпившего керамического расписного, довольного до чертиков Тоби необходимо признать центральным божеством, так сказать, флагманским Бахусом новой экспозиции Исторического музея.

А коллекция кувшинов "Тоби" и правда прекрасная. Вот, например, Тоби в облике Наполеона Бонапарта. Одутловатый фаянсовый французский император сидит, обиженно нахохлившись, и из головы отставного покорителя Египта полагалось пить победное пиво (кувшин был сделан в Стаффордшире в 1810-1830-х годах). Классические сидячие "Тоби", конечно, имеют друзей-собутыльников.

На "Английском завтраке" есть стоячие "Тоби": и вот каким-то чудом удалось привстать со стула "Славному малому" (завод Кузнецова, 1880-е, позднейшая копия с подобной фигурки мастерской Стаффордшира), а также "Турку" (завод Гарднера, 1800-1810) и "Ночному сторожу" (завод Поскочина, 1817-1842).

Английский завтрак явно тяжел, изматывающе ненасытен: довольно толстый русский писатель Иван Гончаров во "Фрегате "Паллада"" (а цитаты из романа — девиз выставки) отмечал: "В столовой накрыт стол человек на двадцать. Перед одним дымится кусок ростбифа, перед другим стоит яичница с ветчиной, там сосиски, жирная баранина; после чего уж подадут вам чаю. Это англичане называют завтракать. Позавтракаешь — и хоть опять ложиться спать". Такая неистребимая привычка к обильной, простецкой, охотничьей еде, к завтракам, переходящим в ужин, в противовес политическому соперничеству двух империй сближала русских и англичан.

На выставке вывешено меню обеда, данного Московским городским самоуправлением в честь британской парламентской делегации 18 января 1912 года. На плакате, оформленном в "огненном" неорусском стиле, значатся "уха из стерлядей, расстегаи городские, лонж из телятины по-русски, жаркое, рябчики сибирские, салаты, спаржа, пудинг московский, десерты".

Афиша депутатского меню украшена изображением Георгия Победоносца, пронзающего копьем змея. Раненый змей производит необыкновенное гастрономическое впечатление: его тело напоминает вкуснейшую виноградную улитку, а адские языки красного пламени говорят о том, на каких высокоградусных парах готовится традиционное русское жаркое. Словом, московские депутаты и тогда достойно держали перед своими западными коллегами планку делового обжорства.

Утренним возлияниям на выставке в ГИМе передает гастрономический привет английское чаепитие, всемирно известный ритуал файф-о-клок, этот символ домашнего уюта в условиях холодного климата. Церемония английского чаепития сложилась гораздо позднее, чем меню английского же завтрака: еще в первой половине XIX века чай, вывозимый британцами из колоний, можно было отведать лишь в общественных кофейнях. В России же традиции домашнего семейного чаепития имели куда более глубокую историю, поэтому национальное производство тематической посуды (чайников, чашек, молочников, емкостей для сахара, варенья, меда, хлеба, баранок, пирожных), в сущности, не нуждалось в дополнительных поставщиках.

Тем не менее керамическим английским заводам удалось (популярность британских изделий возникла в России в эпоху Екатерины II, и лидером в этой гонке заслуженно оказалось предприятие Джосайи Веджвуда) внести в нашу страну свою посуду. Британские марки ("Джосайя Веджвуд", "Чарльз Джеймс Мейсон", "Фрэнсис Морли", "Джосайя Споуд", "Вильям Тейлор Коупленд и сыновья", "Эдвард Фишер Бодли"; их посуда представлена в экспозиции), с одной стороны, предлагали и свой дизайн — более колониальный и экзотический, а с другой — с успехом копировали русские мотивы, от флористических до анималистических.

Так что принципиальной дизайнерской разницы между британской продукцией и продукцией русских компаний — "Отто и компания", заводов Кузнецова, Ауэрбаха, Поскочина, Киселева, Киевско-Межигорской фаянсовой мануфактуры — на "Английском завтраке" обнаружить не удастся. Но это и к лучшему: две остро соперничавшие (к примеру, за влияние на Востоке) великие державы могли быть схожими до карикатуры — за кувшином пива и за чашкой чая.

Екатерина Истомина

МинПром