Творчество и квартирантство

В Государственном литературном музее проходит выставка "Квартирный вопрос", посвященная повседневной жизни советских писателей. Несмотря на то что формально экспозиция охватывает период с 1920 по 1970 год, главное высказывание здесь касается писательского существования в 1930-е годы

Яркое, отсылающее к "Мастеру и Маргарите" название этой выставки поначалу оказывается причиной некоторого разочарования. Про сам квартирный вопрос, который испортил писателей так же, как и других москвичей, здесь почти ничего нет.

Практически ничего невозможно узнать о том, как боролись за писательскую площадь, какими усилиями она доставалась. Или о том, как попадали в знаменитые "писательские дома", на пространстве которых раннее блоковское мечтание о "квартале, где жили поэты", отрекшиеся от обывательского удовлетворения "собой и женой, своей конституцией куцей", превратилось в мандельштамовское "московское злое жилье", где поэт существует как "какой-нибудь честный предатель, проваренный в чистках, как соль, жены и детей содержатель".

И нельзя сказать, что авторам экспозиции удается по-настоящему противопоставить безбытность жертв времени (таких как Мандельштам или Цветаева и Платонов) благополучию тех, кто смог (как Алексей Толстой или до поры до времени Фадеев) к этому времени приспособиться и даже его оседлать.

Правда, возможность последней претензии устроители выставки (автор идеи — Дмитрий Бак, кураторы — Анна Рудник и Эрнест Орлов) специально оговаривают в путеводителе, остроумно изданном в виде советской газеты. "При всем различии уклада жизни официально признанных литераторов и изгоев советской системы, выставка ставит своей задачей показать не только контрасты, а схождения судеб разных литераторов 1930-х годов".

Формулировка важнейшего принципа этого "схождения" напечатана, посреди других свидетельств времени, тут же — это цитата из обращенной к писателям речи Сталина 1932 года. "Писательский городок… Мы дадим на это средства. Есть разные производства: артиллерии, автомобилей, машин. Вы же производите товар. Очень нужный нам товар, интересный товар — души людей".

Выставка "Квартирный вопрос" — несмотря на ее вроде бы сосредоточенность на быте и даже как будто буржуазности (американское бюро Платонова, ведшего совершенно нищенскую жизнь, на современный взгляд выглядит роскошно, а о столе Константина Симонова, сделанном по эскизу Татлина, и говорить нечего),— она как раз об этом.

О том, что, превратившись по мановению власти из частных лиц, из просто людей в "инженеров человеческих душ" и, соответственно, став работниками завода под названием "государство", писатели — независимо от судьбы и отношений с режимом — оказались если не в одной лодке, то в одной коммунальной квартире.

Дизайнер выставки Анна Колейчук построила эту квартиру в нескольких небольших залах Дома Остроухова в Трубниковском переулке. В выгороженных "комнатах" писателей — Горького, Мандельштама, Булгакова, Фадеева, Платонова, Твардовского и других — выставлены принадлежавшие им вещи. Подлинные. И от этой настоящести (эту корзинку трогали руки Цветаевой, Платонов писал за этим столом) слегка екает сердце.

Вместо стен эти "комнаты" разделены натянутым тюлем. Он обозначает неизолированность жизни не только в реальной коммуналке (большинство писателей, "показанных" на выставке, все-таки имели отдельное жилье), но и в той прослушиваемой и простукиваемой коммунальной квартире, которой был тогда весь Советский Союз. Тюль скорее полупрозрачный, метафора — совсем прозрачная. И это хорошо.

МинПром