Жизель колониального образа

Африканской «Жизелью» закончилась богатая событиями фестивальная неделя в финском городке Куопио, родине старейшего в Европе международного фестиваля танца. Рассказывает Татьяна Кузнецова.

48-й Kuopiodance подпортила погода: беспрестанный дождь выгнал с главной площади толпы зрителей, собирающихся поглазеть на бесчисленные финские полупрофессиональные компании: каждый год на выстроенной напротив мэрии сцене они показывают что угодно — от фламенко до классики.

Впрочем, основная программа фестиваля, проходящего во вместительных (даже по меркам мегаполиса и уж тем более 110-тысячного городка) залах Городского театра и Музыкального центра, и без уличных гуляний поставила на ноги весь город: в идиллический озерный край съехались труппы из Азии, Европы и Африки.

Главной приманкой для публики стал гала-концерт, в котором худрук фестиваля Йорма Уотинен, по своему обыкновению, смешал контрастные стили и жанры. Некоторые номера и артисты на искушенный российский взгляд выглядели комично: скажем, мастера бальных танцев Ютта и Сами Хелениус, в патетической манере наших прабабушек станцевавшие вальс и танго, или премьеры Национального балета Эстонии Алена Шкатула и Денис Климук, исполнившие любовное адажио в постановке своего худрука Томаса Эдура — с жестами, имитирующими вынимание сердец из груди.

Другие труппы, напротив, предвосхитили будущее, как, например, компания IronSkulls, первая догадавшаяся применить брейк-данс в качестве антивоенного плаката: одетые в хаки, в клубах алого дыма и раскатах жесткого бита ребята откалывали сложные партерные трюки с отчаянием раненых наемников, принимающих последний бой. Но подлинной вершиной гала оказалась «Жизель» в постановке Дады Масило, фрагмент из которой ее южноафриканская труппа The Dance Factory показала в финале концерта, а целиком — на закрытии фестиваля.

Молодой хореограф из ЮАР Дада Масило — главное открытие 2010-х. Успех ей принесли новые прочтения классических балетов «Ромео и Джульетта», «Лебединое озеро», которое российские продюсеры везти к нам не рискнули из-за наличия в нем любовного треугольника с двумя мужскими сторонами. «Кармен», правда, московские зрители все-таки увидели — и ахнули.

И от самой Дады — маленькой, наголо бритой танцовщицы с тельцем подростка, энергией вулкана, неправдоподобной пластикой и безбрежным актерским диапазоном. И от ее труппы, в которой единственный рослый белый мужчина торчит Эверестом среди дюжины феноменальных африканцев, сохранивших первородную естественность при серьезной обработке contemporary dance. И от самой постановки, которую постмодернистской назвать трудно: всемирный сюжет просто увиден глазами человека с другого континента.

Стиль Масило, сочетающий мощную дозу фольклора с актуальным contemporary, иронически препарированными элементами классического танца и трескучей болтовней на языке африкаанс, неповторим — его нельзя воспроизвести ни в одной труппе. Поэтому ее спектакли кочуют по миру вместе с ее компанией. В Куопио состоялась европейская премьера двухактной «Жизели», поставленной Дадой Масило на оригинальную музыку Филипа Миллера, использовавшего обрывки тем из первоисточника Адана.

Эта «Жизель» — из колониального прошлого Черной Африки и одновременно из романтической европейской готики, в которой виллисы — неумолимые и грозные убийцы, а не те эфемерные создания, какими их показал классический балет. Режиссура Масило, внятная и изобретательная, превратила романтическую любовную историю в трагикомедию: препотешные жанровые зарисовки без швов перетекают в эпизоды, исполненные шекспировской драматической мощи.

Персонажи балета, сохранив свои функции, получили новый облик: мать Жизели обернулась шумной пьющей толстушкой, лупящей дочь веником за непослушание и готовой за бутылку оставить ее наедине с ухажером Илларионом. Альберт (Кайл Россау, тот самый единственный белый танцовщик труппы) оказался плантатором, затеявшим любовную интрижку с забавной аборигенкой.

Его невеста Батильда — дородная чернокожая деваха, откалывающая классические коленца в виде арабесков или па-де-ша,— представительница местного истеблишмента. Мирта (Ллевелин Мнгуни) — гибкий и патетичный, как лучшие транссексуалы Альмодовара,— нездешнее существо, шаман племени, навсегда вошедший в транс. Жизель — сама Дада, меняющая тысячи обличий по ходу спектакля.

Проказливая и стремительная, как обезьянка, пугливо-ласковая, как дикий котенок, омертвевшая, как сгоревшее дерево, и, наконец, свирепая, как раненая львица (в этой «Жизели» обманутая героиня не прощает предателя — Альберт погибает, затанцованный толпой багрово-кровавых виллис), танцовщица создала здесь лучшую свою роль. И у российских зрителей есть шанс в этом убедиться: петербургский фестиваль «Дягилев P.S.», который в 2018 году по случаю 200-летия Мариуса Петипа превратится в «Петипа P.S.», пригласил в свою программу Даду Масило вместе с ее «Жизелью».

МинПром