Почему нынешний кризис нельзя залить деньгами

Экономическая политика большинства стран мира в последние годы базировалась на двух фундаментальных допущениях. Первое: главная проблема в том, что совокупный спрос отстает от предложения. Второе: кредитно-денежное и налоговое стимулирование позволят устранить этот дисбаланс. Бывает так, что диагноз поставлен верно, а курс лечения выбран неправильный. Это могло бы объяснить, почему до сих пор мы так мало продвинулись в восстановлении докризисных темпов роста. А заодно – побудить к поиску нового лекарства.

С кого спрос?

Высокий уровень вынужденной безработицы в развитых странах наводит на мысль о том, что спрос отстает от потенциального предложения. Хотя безработица существенно выше в тех секторах, где до кризиса наблюдался бум, например, в американском жилищном строительстве, она распространяется и на другие отрасли. Это довод в пользу того, что для восстановления полной занятости нужно увеличивать потребление.

Поначалу, чтобы стимулировать спрос, политики прибегли к повышению государственных расходов и снижению процентных ставок. Госдолг взлетел до небес, ставки упали ниже плинтуса, и центробанкам пришлось применять все более изощренные инструменты стимулирования спроса. И все же экономика продолжает расти мучительно медленно. В чем дело?

А что, если проблема кроется в исходном допущении о «равенстве» спроса? Общеизвестно, что докризисный спрос подогревался за счет огромных заимствований. Но когда кредит получить легко, потребление растет не в состоятельных семьях, и без того не ограниченных в тратах, а в менее обеспеченных и молодых, чьи потребности и мечты намного опережают их доходы. И эти потребности не такие, как у богатых.

Более того, легче всего приобрести в долг не товары повседневного спроса, а дома и автомобили, которые охотнее принимают в качестве залога. Повышение цен на жилье в некоторых регионах упрощает получение дополнительных кредитов, которые можно потратить на повседневные нужды – например, на покупку подгузников и детского питания.

Спрос, опирающийся на доступность кредита, создают определенные категории домохозяйств, и растет он на определенные товары и в определенных регионах. И хотя он служит катализатором спроса в более широком смысле (например, во время экономического бума пожилой сантехник больше тратит на пополнение своей коллекции почтовых марок), можно предположить, что большая часть такого спроса замкнута в каких-то пределах. Стоит иссякнуть потоку кредитов, и заемщики больше не могут потреблять. Спрос на определенные товары непропорционально меняется, особенно там, где ранее наблюдался бум.

Разумеется, это сказывается на всей экономике. Например, если спрос на автомобили падает, то снижается потребление стали, а рабочие сталелитейных предприятий оказываются на улице. Но уровень безработицы наиболее высок не только в автомобильной отрасли или строительстве, но и там, где цены на жилье до кризиса росли особенно быстро.

В неоплатном долгу

Легко понять, почему общее стимулирование спроса, например, путем снижения подоходного налога, может оказаться неэффективным для восстановления полной занятости. Общее стимулирование распространяется на всех, а не только на должников. И структура расходов у всех разная: более зрелые и богатые домохозяйства покупают ювелирные изделия Tiffany, а не автомобили General Motors. Да и бывшие должники вряд ли потратят средства, полученные благодаря политике стимулирования, на улучшение жилищных условий – они ведь однажды уже обожглись на покупке дома.

Поскольку с ужесточением доступа к получению кредитов структура спроса изменилась, темпы экономического роста, достижимые без ускорения инфляции, скорее всего, будут ниже, чем до кризиса. Строительных рабочих много, а ювелиров мало, так что повышение спроса на предметы роскоши ведет к повышению цен, а не к росту производства.

Другими словами, спад, наступивший вследствие безудержного кредитования, оставляет после себя экономику, которая способна производить слишком много товаров, больше не пользующихся спросом. После обычной циклической рецессии, когда спрос падает во всех секторах, для оздоровления экономики нужно просто вернуть уволенных сотрудников на их прежние рабочие места. Напротив, для восстановления спроса после кредитного кризиса работники, как правило, вынуждены менять профессию или переезжать в другие места.

В этом и состоит тонкая, но существенная разница между моими взглядами на спрос, опирающийся на заимствования, и позицией неокейнсианцев. Последние считают, что причиной замедления экономики после кризиса служит снижение долговой нагрузки (должники вынуждены экономить) или долговой навес (обремененные долгами заемщики не могут тратить). Наши точки зрения совпадают в том, что главная причина слабого совокупного спроса – его отсутствие со стороны должников. Но решения этой проблемы мы предлагаем разные.

Неокейнсианцы хотят стимулировать спрос в целом. Но если предположить, что спрос, опирающийся на кредиты – это особый случай, то стимулирование потребления – в лучшем случае полумера. Возможно, списание долгов заемщиков как-то поможет в воссоздании прежней структуры спроса, но оно не восстановит докризисных темпов роста. В любом случае, хотим ли мы, чтобы бывшие должники вновь попали в долговую яму?

Чужие ошибки

Единственно приемлемое решение – сделать так, чтобы предложение адаптировалось к более естественным и устойчивым источникам спроса. По сути, надо помочь строителям и работникам автомобильной промышленности получить новые специальности в быстрорастущих отраслях. Худшее, что может сделать правительство, это остановиться на полпути и искусственно поддерживать нежизнеспособные предприятия или стимулировать спрос в нежизнеспособных отраслях с помощью дешевых кредитов.

На то, чтобы предложение нормализовалось, нужно время, и за пять лет рецессии некоторые страны сделали определенные шаги в этом направлении. Но если ошибка в диагнозе не исправлена, она приведет к далеко идущим последствиям. Развитым странам потребуются десятилетия на сокращение госдолга, в то время как центробанки больше не смогут поддерживать рынки с помощью мягкой денежной политики.

Миру стоило бы усвоить урок Японии, где новое правительство продолжает борьбу с последствиями кризиса на рынке недвижимости, разразившегося два десятилетия тому назад. Будем надеяться, что оно больше не позволит себе трат, которые оказались совершенно неэффективны и привели к тому, что у Японии самый высокий государственный долг среди стран-участниц ОЭСР (около 230% ВВП). Впрочем, история дает мало поводов для оптимизма.

Рагхурам Раджан