Интервью Риммы Филь: Гумштаб Рината Ахметова будет работать. Мы должны помочь людям дожить до мира
Точка зоруК годовщине создания Гуманитарного штаба Рината Ахметова "Сегодня" начинает серию интервью об изнанке войны, борьбе за право помогать людям, мифах, которые разрывают страну, и о путях спасения. Первый разговор — с координатором Гумштаба
— С момента создания Гуманитарного штаба вы часто повторяете фразы: "По личному распоряжению Рината Ахметова мы смогли", "Мы вылечили". Вы — одна из тех, кто это распоряжение — "помогать", от него слышал лично. Скажите, насколько ему больно за своих земляков?
— Самое основное — помощь Рината Ахметова идет от души. Я не знаю еще такого человека, который бы так искренне переживал и так много делал для своих земляков, которые оказались в беде. Таких людей очень-очень много. По оценке ООН, 5 миллионов мирных жителей Донбасса нуждаются в гуманитарной помощи. Это старики, инвалиды, дети, многодетные семьи. Им помогает Штаб Ахметова уже год.
В каждом продуктовом пакете, который получают наши старики, в каждой баночке лекарств, которые мы даем больным деткам, — частичка нашей души, нашей заботы.
Год войны выкристаллизовал для меня формулу патриотизма. Патриотизм и любовь к Родине проявляются через любовь к конкретному человеку, через помощь тем, кому тяжело. И если у человека есть боль, что земляку плохо, вот тогда этот человек — патриот.
— Ваш дом в Донецке находится или находился в самом обстреливаемом районе — это поселок Октябрьский, у аэропорта. Там, кстати, и малая родина Рината Ахметова. Что сейчас с вашим домом? Уцелел?
— В поселке Октябрьский нет дома, который бы полностью уцелел. Моя улица — в полутора километрах от аэропорта. Наш дом "ранен": пробита крыша, нет ни одного целого стекла. Безумно тяжело даже видеть фотографии… Осознание войны приходит, когда она крылом своим затронула тебя, твою семью, твоих знакомых. Когда человек далек от этого, и слава богу, что далек: он многого не понимает. Например, когда мы разговариваем сейчас с вами, вроде бы как спустя год с начала войны, именно сейчас кто-то сидит в подвалах, кто-то тяжело ранен, а где-то идут боевые действия. Это реальность настоящего. Эта война — не наше прошлое. Это наше настоящее.
Люди продолжают страдать, гибнуть. Каждый день мы получаем информацию о раненых мирных жителях. Вот за минувшие выходные — трое раненых детей. Тяжело раненных. Все раненые детки полностью находятся под медицинским сопровождением Штаба.
Война — это очень страшно. Мы были свидетелями первого обстрела, когда были бои за Донецкий аэропорт. И на следующий день наш красивый, очень тихий район, превратился в Чернобыль. Когда очень громко пели только птицы, но уже не ездили машины, не летали самолеты…
— Вы тогда понимали, что это начало одной большой беды? Что сейчас начнет происходить непоправимое, начнут гибнуть люди? Что вы, возможно, не вернетесь в ближайший год домой? Понимали?
— Нет, конечно. Мы надеялись, ну, две недели, ну, еще неделечку. Ведь не может быть войны в Европе в XXI веке! Ведь это невозможно! В прошлом году мы все стали нумерологами. И жили от даты к дате. День шахтера, День города, День освобождения Донбасса — мы вот приедем, мы вернемся… В наш дом три месяца попасть было невозможно из-за плотности огня. А потом, когда родственники спросили: что забрать? Мы всей семьей хором ответили: фотографии.
Война расставляет приоритеты. Становятся важными настоящие жизненные ценности. Отношения. Прошлый год был каким-то миксом горя, ужаса, но и оптимизма.
— В какой момент вы поняли, что из журналиста, который жил в успешном мегаполисе, выпускал интересную газету, вам нужно сейчас стать лицом глобального процесса помощи? Были ли вы готовы к тому, что придется не просто помогать, а бороться за возможность помогать?
— Самое страшное, что было в прошлом году — это ощущение своей беспомощности. Ты ничего не мог изменить! Это было ужасно! И поэтому, когда Ринат Ахметов заявил о решении создать Штаб для помощи мирным людям, и особенно когда предложил работать, это было то решение, которое принимается, ни секунду не раздумывая. Конечно же — да!
Да, было сложно. Очень сложно морально. Да, выгораешь. Но, самое главное, это возможность быть нужным и помогать другим!
Тогда, год назад, мы начали с эвакуации людей. Было безумие с вывозом. Мы вывозили людей автобусами, микроавтобусами, маленькими машинами с помощью волонтеров. Старичков с клетками, с попугайчиками, парализованных людей, сквозь обстрелы. Это были просто сводки с фронта. Из разряда нереального. Мы целый день думали, как вывезти лежачих больных, очень тяжелых инвалидов из дома престарелых. Их можно было перевозить только на носилках. В микроавтобусах не было мест. Единственная возможность эвакуировать — это катафалки. Было жутко даже говорить об этом. Но это был выход.
— Когда вы поняли, что это настоящая война?
— Много было трагедий. Каждая из них — кровавый рубец на сердце. Очень большой след оставила Горловка. Гибель молодой девушки с маленькой доченькой. Эти фотографии облетели весь мир. А через несколько дней после этой трагедии в перевалочные пункты МЧС стали ехать мамы с новорожденными детками из горловского роддома. Этим детям было сутки и двое. А мы плакали и не знали, что делать с этой бедой. Вот тогда стало понятно, что это жестокая и настоящая война.
Мы понимали, что в пекле остались люди, самые незащищенные. Все страдали. Те, кто выехал и все бросил дома. И те, кто там остался.
Ринат Ахметов принял решение доставлять продукты для мирных жителей — переселенцев и тех, кто остался в своих городах. Это было тоже похоже сначала на сюрреализм. Ну как это? В цивилизованном Донецке — и вдруг люди сидят без еды…
Я очень хорошо помню, как боялись ехать водители, потому что в первый рейс отправлялось тогда 60 огромных 20-тонных грузовиков с надписью "Гуманитарный штаб Рината Ахметова" с белым крестом на желтом фоне. Они говорили: "Это мишень". Мы не знали, что нас ждет впереди, как нас встретят. Накал в обществе был сравним с теми снарядами, которые летали по Донецку. Ненависть к донецким, обвинения в войне и обвинения вообще во всем, в чем только можно.
— Слышали ли вы обвинения в этом году, чувствовали ли вы себя мишенью?
— В нашей стране беда. Общество сейчас крайне агрессивно. Много трагедий. Много боли. В этой ситуации обвинения, конечно же, будут. Тут важно для себя понимать, что ты делаешь, зачем ты это делаешь.
Мы в Штабе не работаем — мы живем. Нельзя с 9 до 18 принимать через себя людскую боль, а потом вечером не думать об этом.
Несмотря на то, что работаем мы с разными направлениями — помощь раненым, выдача и доставка продуктовых наборов, психологическая помощь, — мы вместе переживаем и вместе радуемся, когда удается решить проблему. Это нельзя "выключить кнопкой".
Недавно Ринат Ахметов сказал очень важную философскую фразу: "Человек должен жить так, чтобы, глядя один на один на себя в зеркало, он не опускал глаза от стыда".
Мы помогаем людям. В этом главная суть того, что мы делаем в Штабе. За год мы помогли выжить более миллиону человек.
— Верой и надеждой на мир живет очень много людей, миллионы. Прошел год. Очень много было сделано. Что будет со Штабом дальше?
— Штаб будет работать до тех пор, пока в нашей помощи будут нуждаться простые мирные люди. И ничего не сможет помешать. Мы должны помочь людям дожить до мира.
Сейчас важно, чтобы военные действия прекратились. Чтобы люди перестали гибнуть, чтобы не было раненых детей. Потом надо будет долго и кропотливо лечить наши души. Лечить и учить. Лечить от непонимания, учиться состраданию и милосердию.
Фильм о Гумантарном штабе "Битва за людей" покажут на ТРК "Украина" 16 августа, после программы "События"
Екатерина Остроушко
Підпишіться на Minprom у Telegram, щоб залишатися в курсі важливих новин
Відкрити Telegram