Труб(д)ные инвестиции

После январского газового кризиса в Украине возлагали большие надежды на Международную инвестиционную конференцию ЕС—Украина. И совсем не потому, что отечественная газотранспортная система (ГТС), как постоянно твердят те же россияне, находится в ужасном состоянии. Но содержать и развивать ее нужно постоянно, а это требует средств. Собственно, за тем и отправилась украинская делегация в Брюссель 23 марта.

Об ожиданиях и первых результатах конференции «ЗН» оперативно сообщало в материалах «По трубе — в Европу» (№10 от 21 марта 2009 года) и «Танго втроем…» (№11 от 28 марта 2009 года). И в дальнейшем мы старались следить за развитием событий, в частности в реформировании отечественного рынка газа. Затем появилась информация о возможном финансировании европейскими банками резервных запасов газа в украинских подземных хранилищах…

Прошло пять месяцев после брюссельской конференции, а финансовый аспект модернизации украинской ГТС, как и выделение средств на закачку газа в подземные хранилища, остаются невнятными. Поэтому «ЗН» попыталось внести ясность в эту тему в разговоре с заместителем министра топлива и энергетики Украины Сергеем ПАВЛУШЕЙ, который как раз и отвечает за отношения с инвесторами.

— Сергей Николаевич, согласно постановлению Кабмина от 5 августа была создана Межведомственная координационная группа по вопросам реализации совместного заявления по результатам международной инвестиционной конференции ЕС—Украина по модернизации ГТС Украины, в состав которой входите и вы. Эта группа наделена правительством большими полномочиями. Скажите, была ли уже возможность воспользоваться ими и каким образом?

— Межведомственная координационная группа, как следует из ее названия и задач, создана для обеспечения реализации договоренностей, достигнутых между Украиной и ЕС в ходе конференции в Брюсселе 23 марта. И прежде чем говорить о созданной группе, напомню основные результаты конференции. Я бы условно разделил их на две части. К первой следует отнести все то, что нашло отражение в итоговом документе — совместном заявлении ЕС—Украина. Ко второй части — все, что активно обсуждалось в ходе конференции, но не было отражено в итоговом заявлении.

В ходе брюссельской конференции рассматривалось несколько ключевых моментов. Первый из них касается состояния газотранспортной системы Украины. Представленная украинской стороной информация свидетельствовала о том, что все «аргументы», время от времени озвучиваемые третьими заинтересованными сторонами об ужасающем состоянии украинской ГТС, ее неспособности обеспечить стабильный транзит, — не более чем миф. Наша ГТС работоспособна и ее состояние не хуже, чем в других странах СНГ.

Второй важный момент: существует еще один миф о том, что для обеспечения надежного транзита в Европу нужно либо срочно менять собственника украинской ГТС, применяя схему совместного или даже внешнего управления, либо отдавать в концессию, например, российскому «Газпрому». На самом деле на конференции было показано, что все эти схемы со сменой собственника ГТС не дают никаких преимуществ в плане модернизации и реализовывать их нет необходимости. Задачи по модернизации ГТС Украины можно решить гораздо проще. Например, за счет привлечения кредитных ресурсов международных финансовых организаций, таких как МБРР, ЕБРР, ЕИБ.

— О какой сумме инвестиций может идти речь?

— Речь идет о привлечении примерно 2,5 млрд. долл. кредитных ресурсов в течение ближайших семи лет. То есть ежегодно требуется около 360 млн. долл. Эта сумма реально может быть мобилизована вышеназванными финансовыми учреждениями без смены собственника ГТС.

— А кому именно банки, в том числе и подписавшие совместное брюссельское заявление, готовы предоставить средства на реконструкцию ГТС — правительству Украины, НАК «Нафтогаз Украины» или ДК «Укртрансгаз»?

— Средства поступят непосредственно «Нафтогазу Ук­раины». Но такой заем, скорее всего, будет предоставляться под государственные гарантии. Поэтому заемщиком, когда гарантом выступает государство, будет Украина. Далее, оформляются субкредитные соглашения между Минфином и «Нафтогазом Украины», но это уже второй этап. Этот механизм ничем не отличается от условий предоставления кредитных ресурсов для реализации инвестиционных проектов с участием международных финансовых организаций в тепловой энергетике, строительстве и реконструкции высоковольтных сетей, реконструкции и модернизации ГЭС, о чем я рассказывал в предыдущем номере «ЗН».

— Другими словами, все вопросы реконструкции отечественной ГТС, как и ТЭС, ГЭС, решаемы собственными силами с привлечением инвестиций вышеуказанных банков?

— В этом нет ничего сверхъестественного. Вот — деньги. Вот — банки, которые ими распоряжаются. Вот — заемщик. Нужно разработать технико-экономическое обоснование (ТЭО) проектов и на взаимовыгодных условиях привлекать финансовые ресурсы. Причем самые дешевые финансовые ресурсы из всех доступных. Международные финансовые организации предоставляют сейчас кредиты на очень выгодных условиях. Более дешевых денег на сегодняшний день нет нигде — ни на внутреннем рынке, ни на внешнем.

Еще один важный момент, который нашел отражение в итоговом документе мартовской конференции по вопросам модернизации украинской ГТС, — это реформирование украинского рынка природного газа и внедрение на нем принципов и правил, по которым функционирует рынок природного газа в Европейском Союзе.

Собственно, для обеспечения выполнения этих договоренностей правительством Украины и создана Межведомственная координационная группа. Я бы не сказал, что эта группа имеет какие-то особые полномочия. Это консультативный орган и его главная задача как раз и состоит в обеспечении эффективного взаимодействия органов исполнительной власти в контексте договоренностей ЕС—Украина. Из личного опыта знаю, что такая работа потребует постоянного взаимодействия на уровне нескольких ведомств, а также между министерствами и НАК «Нафтогаз Украины». В ходе реализации договоренностей, которые касаются и привлечения кредитных ресурсов, и реформирования, возникнет масса вопросов, в том числе и принципиальных, требующих коллективного рассмотрения и выработки оптимального для интересов страны решения. По сути, работа группы будет представлять собой своеобразный круглый стол по выработке рекомендаций для принятия решений на уровне правительства, а возможно, и рекомендаций по изменению действующего законодательства. В том числе и для поиска баланса интересов бизнеса и государства. В свое время похожий инструмент был создан для решения вопросов реформирования в электроэнергетическом секторе, и на определенном этапе он был весьма эффективен.

— Что вы можете сказать о готовности законопроекта «Об основах функционирования рынка природного газа»?

— Как я уже сказал, вопросы реформирования рынка природного газа — составляющая брюссельских договоренностей. Ключевым элементом такого реформирования должна стать разработка указанного законопроекта, который бы основывался на принципах законодательства ЕС в этой сфере, в частности на соответствующих директивах ЕС. Сегодня над разработкой проекта закона работает межведомственная группа. Детально об этом на страницах «ЗН» рассказывал мой коллега Б.Алиев. В процессе разработки законопроекта группа сотрудничает с экспертами Еврокомиссии. Они не только работают над документом в режиме его экспертизы на предмет соответствия нормам ЕС, но также периодически участвуют в заседаниях рабочей группы. И мы, и, главное, ЕК оцениваем такое сотрудничество как очень результативное.

Например, если в начале этого процесса комментарии и вопросы европейской стороны к проекту закона занимали едва ли не 20 страниц, то сегодня — полторы, и нерешенных вопросов осталось всего пять. И это большей частью не возражения со стороны европейских экспертов, а комментарии и вопросы, требующие разъяснений и дальнейших консультаций. Часть из них касается терминологии, идентичность которой обеспечить крайне сложно с учетом того, что этот законопроект не пишется, что называется, с чистого листа, и мы должны учитывать уже существующую архитектуру законодательства в этой сфере. В Украине и ЕС она разная.

— О чем пока не удалось договориться с экспертами Евросоюза?

— Их замечания и комментарии касаются главным образом размежевания функций по транспортировке и поставкам газа, полномочий НКРЭ в этой сфере, тарифной политики. Мы продолжаем работу над согласованием этих моментов. Разработка законопроекта, который бы отвечал принципам либерализованного рынка газа ЕС, является приоритетом для Минтопэнерго и находится на особом контроле министра, поскольку, помимо прочего, это является условием успешного завершения переговоров о членстве Украины в Энергетическом сообществе, о получении кредитных ресурсов для реализации инвестпроектов, а также кредитов для создания запасов газа на зимний период 2009—2010 годов.

— Вы стремитесь, чтобы разрабатываемый газовый законопроект соответствовал правилам либерализованного рынка ЕС. Но в самой Европе в отношении правил работы рынка газа есть немало вопросов. И продолжаются споры о его реорганизации.

— В ЕС идет спор по поводу третьего пакета реформ в секторе газа. Это достаточно радикальные реформы. Речь идет не только о юридическом разделении видов бизнеса на газовом рынке, но и о разделении этого бизнеса в контексте его собственников.

— На каком этапе разделения газового бизнеса находится сегодня Украина?

— Первый этап разделения уже пройден, включая бухгалтерское и юридическое разделение сфер деятельности. Формально мы уже выполнили требование ЕК о разделении бизнеса в этой сфере: добычей занимается ДК «Укргаздобыча», ГАК «Черноморнефтегаз» и ОАО «Укрнефть», транспортировкой газа — ДК «Укртрансгаз», распределением по региональным сетям — бывшие обл- и горгазы, объединенные теперь в компанию «Нафтогазмережі». Есть еще холдинг — НАК «Нафтогаз Украины», с которым заключены контракты на закупку газа и его транзит. И если речь пойдет о полном разделении этой компании, то придется принимать решение об этих долгосрочных контрактах, по крайней мере, транзитных. К тому же у «Нафтогаза» есть кредитные обязательства. Но все эти проблемы могут быть разрешены. Через это прошли практически все западные компании. Юридические инструменты для этого существуют, в том числе созданные в процессе реформирования ведущих компаний Германии, Франции и многих других. Другое дело, что западноевропейские компании не несут такую социальную нагрузку, как НАК «Нафтогаз Украины». По большому счету, эта компания должна работать как коммерческая компания в рыночной среде.

— «Нафтогаз» и хотел бы избавиться от социальной нагрузки, но кто ж ему позволит?

— Это все равно произойдет. Альтернативой может быть только полномасштабный возврат к командной экономике.

— Но вернемся к ГТС. Презентуя в Брюсселе мастер-план реконструкции ГТС, украинская делегация назвала и максимально необходимую сумму — 4,2 млрд. долл. Впоследствии эта цифра не единожды поддавалась европейцами сомнению. Сегодня есть какая-то определенность в этом вопросе?

— На конференции была представлена программа реконструкции украинской ГТС с разбивкой по годам. Банки же интересуют конкретные бизнес-проекты на основе банковских ТЭО. Банк не даст средств, если не увидит, как их будут возвращать. Инвестиционный проект, реализуемый коммерческой компанией, в том числе и «Нафтогазом», должен быть самоокупаемым. То есть сам проект должен генерировать поток денежных поступлений (либо за счет сокращения затрат, либо за счет увеличения объема продукции, либо продолжения срока эксплуатации оборудования), который позволит вернуть инвестиции с приемлемой для инвестора нормой рентабельности. Собственно, для обоснования такой возможности и разрабатываются ТЭО проекта. И теперь «Нафтогазу» предстоит разработать и представить инвесторам технико-экономические обоснования проектов по реконструкции ГТС.

Что же касается стоимости презентованных в Брюсселе проектов, то их общая сумма составила 2,5 млрд. долл. Естественно, она должна быть уточнена в процессе разработки ТЭО.

— Расскажите, пожалуйста, что это за проекты?

— Приблизительно 616 млн. долл. необходимо для модернизации линейной части магистральных газопроводов «Союз», «Прогресс», Уренгой—Помары—Ужгород, Елец—Кременчуг—Кривой Рог и Ананьев—Тирасполь—Измаил.

Около 1,4 млрд. долл. потребуется на проведение модернизации компрессорных станций на указанных газопроводах. Немногим более 455 млн. долл. нужно потратить на инвестпроекты по модернизации ПХГ. И чуть более 60 млн. долл. — на модернизацию оборудования газоизмерительных станций на выходе из газотранспортной системы Украины, т.е на Западе страны.

Из перечисленных мною статей расхо дов видно, что речь не идет о новом строительстве. Если дополнительно рассмотреть новые проекты, в частности строительство нового газопровода Новопсков—Ужгород, включая его первую очередь Богородчаны—Ужгород, то первоначальная сумма в 2,5 млрд. долл. может увеличиться вдвое. К слову, на конференции в Брюсселе упоминалось и об этих проектах. И мы четко показали, что реализация указанных газотранспортных проектов будет способствовать обеспечению растущих потребностей европейцев в газе в среднесрочной перспективе. То есть вы тратите примерно 1 млрд. долл. — получаете возможность дополнительно импортировать 30 млрд. кубометров газа в год. Тратите 2 млрд. долл. на расширение ГТС Украины — получаете еще большие транзитные возможности: увеличение транзита до 60 млрд. кубометров плюс к существующим. То есть инвестиции в расширение ГТС Украины в десять раз эффективнее, чем в предлагаемые в обход Украины маршруты, ориентированные на те же ресурсы природного газа.

И сроки строительства магистральных газопроводов в Украине меньше, и нет таких экологических проблем, как у новых проектов в обход нашей территории, нет таких технологических рисков. Образно говоря, за 2 млрд. долл. в Украине можно построить то, что вне ее территории обойдется в 22 млрд. долл. Было бы только что транспортировать… И нет необходимости финансировать строительство альтернативных газопроводов «Северный поток» и «Южный поток».

— Следует ли это понимать так, что идея создания украинско-российского консорциума по управлению ГТС Украины для российского «Газпрома» утратила актуальность и всякий смысл?

— Если речь идет о первом этапе — строительстве газопровода Богородчаны—Ужгород, что на сегодняшний день и оформлено в виде консорциума, то наша позиция состоит в том, что мы заинтересованы в совместном строительстве, совместной собственности и совместной эксплуатации нового газопровода. К сожалению, российская сторона связывает реализацию этого проекта с возвратом к идее консорциума по управлению всей ГТС Украины.

К чему я это говорю? Средства и на реконструкцию — это 2,5 млрд. долл., и на новое строительство — это, как правило, банковские кредиты, и они доступны. Однако Россия не поддерживает развитие консорциума по строительству и эксплуатации газопровода Богородчаны—Ужгород. Главным образом, мне кажется, не поддерживает в силу геополитических соображений. Те же «Северный поток» и «Южный поток» — это в значительной степени альтернатива украинскому маршруту.

Что касается этих двух газопроводов, то, мне кажется, эти проекты имеют очень большие технические, экологические и, главное, коммерческие риски. Особенно в условиях кризиса. Какова будет отдача (и как скоро) от таких инвестиций? Ведь в итоге за все это будет платить потребитель газа. Конечно, у указанных проектов есть сильное лобби со стороны и финансовых организаций, и поставщиков оборудования, и подрядчиков по строительству. Но, в конце концов, все расходы лягут на плечи потребителей. Каковы мотивы у потребителей в Европе платить такую цену?

Эту проблему сегодня понимают и в Еврокомиссии. Любой проект (в данном случае, газотранспортный), который призван улучшать диверсификацию поставок, должен прежде всего ориентироваться на новые источники поставок. Если новый газотранспортный проект ориентирован на уже имеющиеся и распределенные ресурсы, то вкладывать в него огромные средства с точки зрения повышения безопасности поставок просто бессмысленно. Дешевле заключить обязывающее двух- либо многосторонне соглашение. Бумага стоит гораздо дешевле тысяч тонн металла. Такой многосторонний механизм, кстати, уже существует. Например…

— …Договор к Энергетической Хартии (ДЭХ), подпись под которым недавно отозвала РФ. Хотя она, подписав договор, так и не ратифицировала его. В отличие от Украины и еще нескольких десятков стран. Чем грозит Украине выход РФ из ДЭХ, прежде всего в газовом контексте?

— Вряд ли это создаст новые угрозы для Украины. Ведь что такое Энергетическая Хартия — это несколько принципиальных положений: либерализация транзита, торговли, доступа к ресурсам и инвестиционного климата. По всем этим направлениям мы заинтересованы в режимах, которые устанавливают положения ДЭХ. Поэтому еще в 1998 году Украина ратифицировала сам договор, а в этом году — и поправку к его торговым положениям. Украина как транзитная страна заинтересована в максимальном увеличении транзита энергоносителей, и не только российских, в развитии добычи углеводородов и привлечении для этого инвестиций. Примерно те же принципы заложены и в ВТО.

Что касается России, то ее позиция на протяжении всего участия в процессе ДЭХ тоже была последовательной, а именно — она не считает этот договор документом, который был бы максимально сбалансированным для российской стороны.

Особый статус России в рамках ДЭХ, в свою очередь, обуславливал и очень небольшие возможности для Украины применять положения этого документа в отношениях с РФ в энергетической сфере. Например, в период январского газового кризиса мы готовы были рассматривать его разрешение в контексте обязательств наших стран в рамках ДЭХ, в котором прописаны механизмы урегулирования транзитных споров. РФ не обратилась к этому механизму. Хотя, по сути, это и не был транзитный спор: «Газпром» просто перекрыл подачу газа на экспорт.

Строго говоря, ДЭХ был особо важен для Украины, пока она не стала членом ВТО. Потому что в этом документе прописаны основные принципы ВТО для стран — нечленов этой организации. Вступив в ВТО, страна берет на себя обязательства уже в рамках этой организации и имплементирует основные торговые принципы (национальный режим, режим наибольшего благоприятствования), которые заложены и в ДЭХ. С другой стороны, с формальным выходом России из процесса ДЭХ появляется возможность разблокирования переговорного процесса, например в рамках проекта Транзитного протокола к ДЭХ, а также по некоторым другим вопросам. В целом формальный выход РФ из процесса ДЭХ создает для него больше имиджевые потери.

— Вернемся к газоизмерительным станциям (ГИС) на Востоке Украины.

— По поводу строительства ГИС на восточной границе Украины существует инициатива Еврокомиссии. Его стоимость, по предварительным оценкам, может составить около 500 млн. долл.

Но с экономической точки зрения эти проекты спорны: каковы источники для возврата инвестиций, что прежде всего интересует инвестбанки? Где будет генерироваться дополнительный доход? В техническом и коммерческом смысле сегодня нет проблем с данными ГИС, расположенными на выходе из российской ГТС. Их верификация обеспечивается обеими сторонами, на основе соответствующих технических соглашений. Возможно, строительство ГИС на восточной границе Украины привлекательно с политической точки зрения. Но тогда нужно понимать — в чем эта привлекательность и кто за это должен платить? Поэтому этот проект, как и новые газопроводы, на инвестиционной конференции в Брюсселе предметно не рассматривался.

— Каковы результаты аудита евроинспекторами украинских ПХГ?

— По сути, там нечего было проверять. Инспекторам ЕК были предоставлены все данные о закачке газа в ПХГ. (А практически — это не те объекты и не тот товар, которые можно оценить визуально. И все это прекрасно знают.) Проанализировав данные ДК «Укртрансгаз», европейская сторона убедилась в том, что документально зафиксированные объемы в украинских ПХГ физически присутствуют. На сегодняшний день это уже 23 млрд. кубометров.

— Вы согласны с тем, что это была больше пиар-акция, нежели технический аудит?

— Если преследовалась цель успокоить европейских потребителей и рассказать им, что в ПХГ Украины достаточно газа для обеспечения стабильности транзита в период его максимальной потребности в странах ЕС, то, думаю, ее достигли. В украинских хранилищах будет достаточно газа!

— Есть ли финансовый результат работы европейских экспертов с данными о запасах газа в украинских ПХГ? Намерен ли ЕС финансировать закупку газа?

— В настоящее время ЕК разработала проект совместного документа, который передан Украине. Речь идет о предоставлении Украине уже в этом году 300 млн. долл. на закупку российского газа, и еще 450 млн. долл. от ЕБРР — в 2010-м.

— Обращались ли европейские газовые компании с просьбой о хранении их газа в украинских ПХГ?

— Газовый бизнес европейских компаний достаточно устойчив, и гарантии со стороны поставщика в их долгосрочных контрактах — это непременное правило. Кроме того, западные компании имеют и свою систему ПХГ, и запасы в них.

— Далеко не все. Наибольшим объемом для закачки газа в ПХГ располагает Германия, еще немного — Венгрия. Но…

— В действительности одной из самых эффективных гарантий стабильности обеспечения газом является диверсификация его источников. Кроме того, что природный газ в энергобалансе европейских стран занимает значительно меньшую долю по сравнению с Украиной, страны ЕС реально диверсифицируют и источники поставок газа: из одного источника они покупают около 30% газа. Хотя не всегда это правило соблюдается. И для некоторых стран именно наличие одного основного источника оказалось критичным во время прекращения поставок газа в начале этого года. Поэтому ЕС всерьез задумался о безопасности поставок природного газа.

Хотя понятно, что хранение газа в ПХГ для обеспечения безопасности поставок, а не для обеспечения неравномерности спроса — это «замороженные деньги». Лучше иметь гарантированные контракты и поставки и диверсифицированные источники. Сегодня ЕС предпочитает решать эту проблему именно таким образом, хотя и вариант создания запасов природного газа тоже обсуждается.

— И даже поляки?

— С поляками ведем переговоры лет восемь. Пока безрезультатно.

— То есть европейцев не интересуют возможности украинских ПХГ?

— Интересуют, но абстрактно. Пока это их не касается. Хотя Украина готова предоставить свои ПХГ на достаточно выгодных условиях.

— НАК «Нафтогаз Украины» несколько лет была «государством в государстве». Сегодня это положение хотя бы немного меняется?

— Да, сегодня в НАКе вводится действенный наблюдательный совет, т.е. обеспечивается контроль со стороны собственника, которым является государство. Это естественное право сособственника контролировать менеджмент компании «Нафтогаз Украины». Поверьте, у министерства нет конфронтации с менеджментом — наоборот, идет конструктивная и эффективная работа.

— Что касается прозрачности «Нафтогаза» не только для акционеров, но и для инвестиционных банков, то с этим есть проблемы?

— Я не знаю о таких проблемах. НАК также заинтересована быть прозрачной в необходимых пределах. Это, как минимум, нужно для успешной работы с кредиторами.

— Работая с разными потенциальными инвесторами — МБРР, ЕИБ, ЕБРР — для ГТС Украины, вы, наверное, сформировали свое мнение, например, о том, что им интересно и нужно, а что — нет.

— У этих международных инвестиционных организаций разные миссии. МБРР предпочитает более системные проекты, но в то же время существуют ограничения, если проекты хоть каким-то образом связаны (пересекаются) с интересами третьих стран, т.е. возникают внешние политические риски для проектов.

ЕБРР и в большей степени ЕИБ применяют несколько иной подход, который я бы условно назвал «более коммерческим». И это тоже хорошо. У каждого банка, с которым мы ведем переговоры, — свои особенности и своя ниша на рынке проектов.

— Простите за, наверное, банальный вопрос: зачем брать деньги взаймы у международных инвестиционных банков? И так Украина, а тем более «Нафтогаз» в долгах как в шелках.

— Во-первых, НАК «Нафтогаз Украины», в отличие от других госкомпаний, практически не пользовалась инвестиционными кредитами. Все кредиты «Нафтогаза» направлялись в основном на пополнение оборотных средств. Во-вторых, дешевые деньги, тем более в период кризиса, нужно брать — это выгодно. Естественно, при условии, что эти деньги генерируют дополнительный доход, обеспечивающий возврат инвестиций. То есть главный вопрос — на что берутся кредиты и на каких условиях? Естественно, инвесторы будут контролировать расходование средств. Не вижу в этом ничего плохого. Это только дисциплинирует украинских заемщиков, повысит эффективность и прозрачность использования средств.

— И последний вопрос. Какие значимые события в контексте сотрудничества с ЕС и международными финансовыми организациями ожидаются в ближайшей перспективе?

— 2 сентября у нас состоятся переговоры с МБРР о привлечении дополнительных кредитных средств на проект реабилитации ГЭС. Одновременно в стадии инициации ряд проектов с участием ЕБРР. В конце сентября мы планируем провести с Еврокомиссией заключительный раунд переговоров о вхождении Украины в Энергетическое Сообщество. Так что сентябрь будет напряженным.

Алла Еременко