Расплавленная политика

Пока разгневанная планета испытывает человечество на прочность, мировые лидеры стараются не нагнетать панику. Порой складывается впечатление, что их главная задача – спасти собственный отпуск. На днях журнал Foreign Policy опубликовал антирейтинг VIP-персон, решивших в критические моменты спрятать голову в песок. В список попали мэр Москвы Юрий Лужков, во время лесных пожаров в Подмосковье отдыхавший в Альпах, президент Пакистана Асиф Али Зардари, в период наводнений у себя на родине колесивший по Европе, а также уходящий с октября в отставку глава компании Вritish Рetroleum Тони Хейворд, который отметил двухмесячный юбилей взрыва на нефтяной платформе в Мексиканском заливе, посетив парусную регату в Британии.

Тем временем становится все очевиднее, что глобальные изменения климата под влиянием антропогенных факторов требуют столь же глобальной реакции: и в том, что касается взаимопомощи при катастрофах, и в последовательной политике по предотвращению дальнейшего потепления. Однако ни к первой, ни ко второй задаче комплексного подхода в мире пока не выработано.

Пожар не по плану

«Демократию еще не построили, но порядок уже навели», – говаривал пять лет назад один из российских топ-менеджеров. События этого лета открыли печальную истину: в России не построили ни демократии, ни порядка. Жара и пожары показали, что температура плавления есть даже у пресловутой российской вертикали власти.

Впервые за долгие годы Владимиру Путину было нечего сказать. Как горько иронизирует в своей статье в Washington Post эксперт московского Центра Карнеги Лилия Шевцова, несколько лет назад, отвечая на вопрос Ларри Кинга о том, что случилось с подводной лодкой «Курск», Владимир Владимирович позволил себе отделаться фразой: «Она утонула». Сегодня же ответ на вопрос: «Что случилось с Россией?» – «Она сгорела», – уже не пройдет.

Когда сгорают целые деревни, когда в задыхающейся от смога столице вдвое растет уровень смертности, не так просто использовать национальную беду для сплочения нации вокруг своих лидеров – как это до сих пор делалось с терроризмом. Высокие руководители слишком увлеклись своей лидерской миссией, а хозяина в большом российском доме не оказалось. Шутка ли: до лесной реформы пожарную безопасность в России обеспечивали 70 тыс. лесников-обходчиков и около 130 тыс. других работников лесного хозяйства. А сейчас заботы о надзоре за лесом легли на плечи всего 12 тыс. человек. Действующее российское законодательство весьма туманно отвечает на вопрос о том, кто же должен тушить горящие торфяники, пока огонь не угрожает населенным пунктам. По данным Гринпис, в текущем году на борьбу с пожарами российским регионам выделили всего 2,2 млрд. руб. То есть при тушении гектара леса в России надо уложиться в $0,033. Для сравнения: в США на те же цели предусмотрено $4,2. Затраты на ведение лесного хозяйства в целом в России составляют $0,55 на гектар (в Беларуси – $7,45, в Казахстане – $1,05).

Под ударом оказалось не только российское национальное достояние – леса, но и национальная гордость РФ – армия. Источники «Независимой газеты» в российском Минобороны сообщают, что многие штатные пожарные расчеты в частях, в том числе и на важных стратегических объектах, были сокращены. Поэтому в условиях ЧП приходилось отрывать от текущих задач службы личный состав. Огонь бушевал в Центральной России, где расположены подвижные грунтовые ракетные комплексы «Тополь» и «Тополь-М». На несколько недель был отложен испытательный пуск межконтинентальной баллистической ракеты «Булава» морского базирования. Системы управления для этих ракет производит екатеринбургское НПО «Автоматика», а вокруг него горели леса. По той же причине были остановлены испытания оперативно-тактических ракетных комплексов «Искандер» и других вооружений, которые разрабатываются Конструкторским бюро машиностроения в Коломне.

Показательные меры

Российские власть имущие, по славянской традиции слегка прозевавшие начало ЧП, затем бросились и в прямом, и в переносном смысле тушить пожар с помощью своего излюбленного средства – популизма. Владимир Путин в окружении многочисленной свиты строил бывшего афганского генерала, губернатора Московской области Бориса Громова: каждому погорельцу по дому и участку! Губернатор намекнул, что в сгоревших районах были многоквартирные дома, и поэтому экономнее и рациональнее было бы строить их, а не индивидуальное жилье. «В России земли мало, что ли?!» – рассерчал Путин. И тут же добавил, что дома для погорельцев должны быть готовы к 1 ноября. На стройках велено установить веб-камеры, чтобы премьер мог лично следить за тем, как продвигаются работы.

Поскольку популизм рассчитан в первую очередь на людей с невысоким уровнем достатка, Путин приказал губернаторам: компенсации владельцам сгоревших дорогих особняков не должны превышать 3 млн. руб. Дескать, богатые тоже плачут, но должны были свои хоромы застраховать.

Для критически настроенной аудитории также изыскали способ преподнести дозу популизма. Премьер-министр России снизошел до ответа блогеру, в непечатных выражениях возмущавшемуся положением дел с пожарами в Калязинском районе Тверской области, требовавшему вернуть пожарный колокол-рынду и выкопать новый пруд вместо засыпанного и застроенного. «При наличии вашего адреса рынду получите у губернатора незамедлительно», – написал глава правительства в ответном послании. Внимание Путина к Сети неслучайно. Ведь в виртуальном мире российские граждане стали организовываться для помощи друг другу: собирать вещи и средства для погорельцев, созывать добровольцев на тушение огня, и все это – самостоятельно. Поэтому неудивительна перепалка, начавшаяся в Интернете между «Единой Россией» и куратором хосписов Елизаветой Глинкой, созывавшей добровольцев и собиравшей помощь. Доктор Лиза не захотела давать комментарий порталу партии власти, ее тут же обвинили во всех грехах и связи с конкурирующей с «единороссами» партией «Справедливая Россия»…

Западная пресса принялась в один голос рассуждать о том, приведет ли нынешнее стихийное бедствие к модернизации России. Однако сами россияне к подобным робким предположениям относятся весьма скептически. Да, Юрия Лужкова, прогулявшего начало пожаров, а потом, 18 августа, снова отправившегося догуливать отпуск, скорее всего не оставят на должности московского градоначальника. Но его ухода с поста ждут уже давным-давно, процесс замены аксакалов ельцинской эпохи на новые руководящие кадры постепенно идет и в конце концов затронет и Москву. Показательные же отставки чиновников, происходящие уже сейчас, системы нисколько не изменят.

Нынешним российским пожарам не суждено стать полным аналогом урагана «Катрина», доказавшего слабость внутренней политики Буша-младшего. Потому как в США в затылок прежнему президенту-республиканцу дышала мощная демократическая партия с двумя влиятельными кандидатами в президенты. В России же никакой смены правящего тандема, как бы ни таяли в огне пожаров его рейтинги, не предвидится.

Спасение утопающих

Пока Россия гордо делала вид, что справится с бедой сама, в Евросоюзе зазвучали голоса, призывающие выработать механизм системных ответов на глобальные вызовы. Государственный секретарь Франции по европейским делам Пьер Леллюш напомнил о предложении Парижа создать в ЕС силы быстрого реагирования в чрезвычайных ситуациях, которые могли бы действовать в том числе за пределами Европы. Леллюш не упустил случая бросить шпильку в адрес представителя ЕС по международным делам и политике безопасности Кэтрин Эштон, которую он еще зимой раскритиковал за слишком скромную, на его взгляд, помощь пострадавшему от землетрясения Гаити.

Аналогичные замечания в адрес брюссельских чиновников звучат и сегодня – прежде всего в связи со скромной помощью затопленному Пакистану. Пока что совокупный объем помощи Исламабаду со стороны Евросоюза составляет €70 млн., что, по мнению критиков, несопоставимо ни с реальными возможностями Евросоюза, ни с масштабами катастрофы (в результате наводнения погибли более 1 600 человек, по некоторым оценкам, для восстановления пострадавших районов понадобится $15 млрд.).

Представители Пакистана пугают Запад: из-за гуманитарной катастрофы в стране могут активизироваться радикальные исламисты. Но намного ярче, чем угрозу от талибов, западный мир сегодня представляет себе печальные экономические последствия российских бедствий. Жара и пожары, а также введенный полугодовой мораторий на экспорт зерна из России ударили по мировым ценам на продовольствие. За месяц на мировых рынках пшеница подорожала примерно на 70–80%, фуражный ячмень – более чем на 50%.

Эксперты аналитического агентства Maplecroft предупреждают, что новая волна роста цен на зерновые угрожает прежде всего странам третьего мира. Maplecroft оценило риски по поставкам основных продуктов питания для 163 стран, используя 12 критериев, в том числе производство и импорт зерна, ВВП на душу населения и эффективность работы правительства. Наибольшей угрозе подвержены Афганистан и страны Африки к югу от Сахары. В целом из 50 стран «зоны риска» 36 расположены на Африканском континенте. В зоне низких рисков традиционно благополучные государства Скандинавии, США и Германия. Впрочем, тут тоже не все гладко: в Германии, в частности, ждут, что урожай зерновых будет на 12% ниже, чем в прошлом году.

Инерция сильнее страха

Увы, человечество, занятое получением сиюминутной выгоды, до сих пор продолжает точечно реагировать на последствия антропогенных изменений в окружающей среде, вместо того чтобы их системно предотвращать. Срок действия Киотского протокола о сокращении выбросов парниковых газов истекает в 2012 году, а одна из крупнейших индустриальных стран мира – США, его так и не ратифицировала. Россию и до нынешних лесных пожаров призывали пересмотреть правила выжигания сельскохозяйственных полей: летящая с юга сажа ускоряет таяние ледников в Арктике. Теперь же ученые хватаются за голову, предполагая, какой глобальный эффект для планеты возымеет нынешнее российское огненное лето. Кроме того, Россия не подписала и не ратифицировала Гетеборгский протокол о борьбе с подкислением и приземным озоном, призванный урегулировать выбросы агрессивных веществ.

Признаков того, что после нынешнего пекла мир бросится ратифицировать и выполнять международные природоохранные конвенции, нет. Вялая реакция Брюсселя на французское предложение о создании сил быстрого реагирования на катастрофы также не дает особых оснований ожидать, что мы будем намного эффективнее бороться хотя бы с последствиями – не говоря уже о причинах – своего влияния на климат. Таким образом, судить о сделанных или не сделанных человечеством выводах можно будет только тогда, когда в следующий раз где-нибудь полыхнет.

Варвара Жлуктенко