Жесткие условия

Несмотря на то что необходимость европейского единства часто аргументируют прошлыми конфликтами, на мой взгляд, в большей степени к интенсификации сотрудничества нас подталкивает забота о Европе завтрашнего дня. Уникальная конструкция Европы является ее большим плюсом в новом, глобализированном мире. Европейцам она предоставляет разнообразные возможности в плане создания мощных объединений, а также преимущества ввиду свободного движения товаров и капитала.

И все же Европа нуждается в добротном руководстве для обеспечения гарантий того, что действия отдельных стран будут ориентироваться на достижение общих целей. Наши прежние соглашения этому стандарту пока еще не соответствуют. Если же наша политика будет осуществляться в этом направлении, то мы сможем защитить и укрепить наши принципы. Мне абсолютно ясно, что люди в Европе хотят гарантий стабильности. Для этого необходимо уважать правила и помнить об ответственности.

Выбрать правильный путь для интеграции в Европе — вот вызов для нас. Лишь тогда мы сможем реализовать гигантский потенциал нашего континента.

Добротное руководство означает, что свои обязательства выполняют как страны-члены, так и институты ЕС. Если в обществе за соблюдением правил следят полиция и суды, то в зоне евро наша система контроля и санкций исходит из того, что страны, нарушающие правила, должны ей подчиняться.

Я считаю, что для придания нашей экономической политике большей эффективности мы, помогая потерявшим доступ к финансовым рынкам странам, должны одновременно ставить перед ними и жесткие условия. Однако при движении по этому пути необходимы и четкие границы. Так, те страны, которые регулярно не справляются с намеченными целями, должны иметь в виду, что по отношению к ним могут быть применены и более серьезные меры. На следующем этапе структуры Евросоюза должны получить полномочия для того, чтобы гораздо сильнее влиять и вмешиваться в экономическую политику соответствующих стран.

Тем самым мы избежим ситуации, когда все решения остаются прерогативой отдельных стран — членов сообщества. Тогда европейские институты не просто могли бы, а должны были бы вмешиваться напрямую. Естественно, претворение всего этого в жизнь означало бы необходимость изменения европейских договоров, потребовало бы нового понимания суверенитета.

Но разве является слишком смелым планировать создание европейского министерства финансов, если мы уже располагаем общим рынком, единой валютой и Европейским центробанком.

Вначале это европейское министерство финансов могло бы контролировать экономическую и антимонопольную политику, а если понадобится, то взяться и за осуществление выхода на следующий этап интеграции, о котором я говорил выше. Во-вторых, это министерство взяло бы на себя контроль и регулирование европейского финансового сектора. И в-третьих, оно представляло бы зону евро в международных финансовых организациях.

Сегодня главы государств требуют внесения изменений в договоры для того, чтобы усилить экономическое правительство на уровне ЕС. В то же время граждане Европы требуют ужесточения контроля за финансовым сектором. Кроме того, я знаю, что наши партнеры по G20 рассматривают Европу как целое, а не смотрят на отдельные государства — члены ЕС, когда речь заходит о решении актуальных проблем. Все более ясным становится то, что не требование создать европейское министерство финансов является слишком смелым, намного более смелым является отказ сделать это.

Вполне можно себе представить, что когда-нибудь Европейский совет превратится в сенат, а нынешний Европарламент — в нижнюю палату депутатов, что Еврокомиссия возьмет на себя роль правительства, а Суд Евросоюза станет осуществлять судебную власть в Европе, — словом, все зависит от того, какой долей своего суверенитета поделятся члены содружества.

Но в конце концов будущее Европы — в руках ее граждан. Решать должны они. Ведь они те, кому мы служим.

Перевод Александра Полоцкого