Разговор с зайцем об искусстве

В столице Прованса завершился 69-й Авиньонский театральный фестиваль. Он еще раз доказал, что создатели спектаклей все охотнее ищут вдохновения в смежных искусствах — даже те, кому этого делать не следовало бы. Итоги фестиваля подводит РОМАН ДОЛЖАНСКИЙ.

Спектакль хореографа Гаэль Бурж под названием "По моему единственному желанию" можно было рекомендовать зрителям в качестве пособия по истории французского средневекового искусства. Источником вдохновения для хореографа послужила знаменитая коллекция шпалер под общим названием "Дама с единорогом", хранящаяся в парижском Музее Клюни.

Когда-то ею восторгалась Жорж Санд, однажды ночевавшая в замке города Буссак, где хранились эти настенные ковры; позже она прославила гобелены в романе "Жанна". Проспер Мериме в свою бытность главным инспектором исторических памятников Франции мечтал получить шпалеры в собственность государства.

Так или иначе, шесть гобеленов по-прежнему притягивают внимание — еще и потому, что трактовка сюжетов, в которых участвует молодая женщина, единорог и другие животные, остается предметом споров. Если пять из шести шпалер посвящены пяти человеческим чувствам, то относительно шестой, которая так и называется "По моему единственному желанию", существует немало версий. Есть и такая, что молодая женщина, кладущая в ларец колье, символизирует отказ девственницы от пагубных страстей, губящих людей.

Гаэль Бурж предлагает свое видение: она считает, что самый загадочный гобелен говорит о превращении в животное как о шестом свойстве человека. Четверо артистов на сцене не изображают животных, они как раз изображают художников, пытающихся заново создать старинные произведения. Заодно они сообщают зрителям полезные искусствоведческие сведения в сжатой форме — они хотят сделать невидимое видимым, что, очевидно, тоже было заботой хореографа при постановке этого 50-минутного сценического этюда.

Самым запоминающимся эпизодом спектакля становятся, чего греха таить, его последние несколько минут, когда на сцене появляются 35 абсолютно обнаженных человек с кроличьими ушами — они увлеченно прыгают в мелькающем свете стробоскопа. Именно 35 раз изображение кроликов повторяется в сумме на всех шпалерах, но многие зрители явно думают не об искусстве, а о пагубных страстях; во всяком случае билетерам приходится на поклонах метаться по рядам, чтобы не дать публике запечатлеть обнаженную натуру актеров.

Режиссер Самюэль Ашаш заставляет обратиться не к истории искусства, а к теории (а заодно и практике) музыки. Героев своего спектакля "Фуга" он поселил в каких-то очень холодных краях. В изнывающем от жары Авиньоне трудно поверить в заснеженную пустыню, сотворенную под открытым небом на одной из лучших фестивальных площадок — во дворе бывшего Селестинского монастыря. Но именно там, среди снегов, в ветхой избушке живет героиня спектакля, к которой приходят странные гости, невесть как очутившиеся в северных краях. Они похожи на фриков или лузеров, но оказываются не просто актерами, а тонкими и остроумными музыкантами.

Благо что в домике героини помимо немудреных предметов обихода находятся и музыкальные инструменты — клавишные, духовые и ударные. Самюэль Ашаш показывает рождение музыки из странностей абсурдной жизни — что именно объединяет или разъединяет нелепых героев, мы до конца так и не поймем. И если музыканты они действительно хорошие, то для превращения этого антисюжета в спектакль режиссер использует не самый оригинальный юмор: в конце концов самым ярким гэгом "Фуги" остается почти эстрадный номер, в котором один из персонажей, решив принять ванну, изготавливает себе плавки из скотча, для чего ему приходится налепить липкую ленту на причинное место и вокруг него.

Знаменитому французскому хореографу Анжелену Прельжокажу тоже стало тесно в рамках танцевального театра, где он признан одним из самых уважаемых мастеров. На главной сцене Авиньона, в курдонере Папского дворца хореограф поставил спектакль по новому тексту писателя Лорана Мовинье — и выразительные пластические этюды стали всего лишь вспомогательным средством для драматического сюжета. Герой спектакля "Возвращение в Берратам" приезжает после войны в родной город, где надеется вновь встретить свою бывшую возлюбленную,— но город и люди настолько изменились, что герой не может ничего и никого найти.

Собственно говоря, его блуждания и местами довольно-таки высокопарные размышления о насилии, любви и людской природе занимают большую часть спектакля. Конечно, стены Папского дворца располагают к философии и эпическим обобщениям, но как драматический режиссер Анжелен Прельжокаж, к сожалению, не слишком преуспел. Он может утешаться разве тем, что сцена во дворце вообще дается далеко не всем постановщикам. Вскоре мы узнаем, кто будет "штурмовать" ее следующим летом.

Роман Должанский

МинПром