Украина и Глазго-2021: что дальше?

Климатический саммит в Глазго завершен. Он получился не таким, как задумывали его организаторы. «Вторым Парижем» Глазго точно не стал, однако нельзя сказать, что саммит был безрезультатным. Мир стремительно меняется, глобализация уступает место гибридности, вчерашние законы перестают действовать, а новые не спешат появляется. В условиях неопределенности планировать и выполнять климатические цели непросто. Саммит в Глазго ясно все это показал, но он также дал человечеству надежду на спасение планеты. И это уже не плохо.

Финальным документом саммита стал «Климатический пакт Глазго». В нем от имени ООН содержится требование к странам снизить зависимость от угля и отменить государственные субсидии на ископаемые виды топлива в пользу возобновляемых источников энергии. Изначально тональность документа была довольно жесткой, однако из-за позиций России, Индии, Австралии и Саудовской Аравии формулировки «постепенно отказаться» были изменены на «постепенно сократить». Безусловно, это шаг назад для глобальной декарбонизации, но такова, видимо цена компромисса.

Кроме того, страны договорились, что к 2030 году мировые выбросы СО2 будут снижены на 45% по сравнению с уровнем 2010 года. К 2050 году планируется достичь нулевых выбросов парниковых газов по всему миру. Финансовая часть Пакта свелась к очень неконкретным формулировкам о том, что до 2025 года страны-подписанты должны аккумулировать 100 млрд долл на борьбу с глобальным потеплением. Думаю, что этот вопрос останется своеобразным краеугольным камнем достигнутых соглашений.

Эксперты отмечают важность согласования странами-участницами климатического саммита в Глазго ст. 6 так называемой «Парижской книги правил». Этот документ определяет правила работы углеродных рынков. Согласно достигнутым договоренностям, к 2024 году страны должны предоставить ООН детальную информацию о выбросах. Эти данные будут использованы для оценки выполнения каждым государством своих климатических обязательств.

Украина в ходе саммита презентовала Второй национально-определенный вклад (НОВ2) в Парижское соглашение, обязавшись к 2030 году снизить уровень выбросов СО2 на 65% от уровня 1990 года. Многие промышленники скептически оценивают реалистичность достижения этой цели из-за проблем с финансированием мероприятий по декарбонизации, на которые необходимо найти 102 млрд евро. Отступиться от своих слов мы не сможем, но итоговая цифра вполне может быть скорректирована в сторону уменьшения.

Надеюсь, что этот вопрос будет решен в ходе переговоров с международными партнерами.
Украинская делегация в Глазго также подписала Глобальную инициативу по сокращению выбросов метана к 2030 году на 30%, присоединилась к коалиции Powering Past Coal Alliance, которая предусматривает полный отказ от угля до 2035 года и обязалась прекратить вырубку леса до 2030 года. Безусловно радует тот факт, что Украина старается идти в тренде глобальной политики зеленого перехода, однако есть сомнение, что данные нашими чиновниками обещания соответствуют экономическим возможностям страны.

Кроме громких обещаний у нас пока нет детальной дорожной карты национальной декарбонизации. Мы не знаем точно, как будем отказываться от угля до 2035 года и что будет с угольными регионами, мы не знаем, как правильно поступить с атомной энергетикой. У нас нет осмысленной государственной политики развития альтернативных источников энергии и проведения экомодернизации промышленности. Куда ни глянь, повсюду у нас концепции, стратегии и громкие обещания, данные с высоких трибун, но нет планов действия с ответами на вопросы «что делать?», «сколько это стоит?» и «кто ответственный?».

Очень не хотелось бы, чтобы в один неприятный для Украины момент наши международные партнеры поняли, что кроме генерации обещаний мы ни на что не способны. У меня есть надежда, что после выступления Президента Зеленского в Глазго экологическая политика окажется под пристальным вниманием Офиса Президента. Возможно, это заставит правительство и парламент действовать более эффективно и слаженно.

Сергей Магера, народный депутат Украины