Трудности саундтрека

В Государственном Кремлевском дворце продирижировал Российским государственным симфоническим оркестром кинематографии и Государственной академической хоровой капеллой им. А. А. Юрлова французский композитор Владимир Косма, автор самых легкомысленных и привязчивых саундтреков в истории европейского кино.

Логично было бы, если бы концерту Владимира Косма был предпослан легкий вступительный конферанс Пьера Ришара. Из всех актеров, с которыми ассоциируются мелодии парижанина, он вроде бы сохранился лучше всех. Однако 74-летний господин Косма взял все комментарии на себя и в каждом из них непременно упоминал исполнителей главных ролей, прекрасно понимая ассоциативный ряд. Владимир Косма говорил с публикой по-французски, стоически выдерживая все трудности перевода,— голос ответственной за взаимопонимание дамы, доносившийся откуда-то из-за кулис, едва поспевал за мыслью маэстро.

Когда переводчица теряла название фильма или, скажем, имя режиссера, помогал экран за спинами оркестрантов. На него проецировали французские афиши, и уже одно это придавало событию особый шарм. Несмотря на то что фильмам с мелодиями господина Косма более чем повезло в отечественном прокате, оригинальные афиши у нас мало кто видел. И конечно, особое тепло экран начинал излучать, когда на нем появлялись крупные планы любимых актеров. Причем не только очевидных Луи де Фюнеса или Пьера Ришара, но и Марчелло Мастроянни из фильма "Привет, артист!", Стейси Кича из "Дочери Мистраля" или совсем юной Софи Марсо из "Бума".

Концерт Владимира Косма был грандиозным ностальгическим аттракционом, в рамках которого чувствовалась буквально родственная связь россиян с лицедеями, добравшимися до наших экранов во времена железного занавеса. В партере рядом с корреспондентом "Ъ" сидели бабушка с внуком. Когда Владимир Косма сказал: "В этом фильме снимался Лино Вентура", мальчик переспросил: "Кто?" — "Лино Вентура!" — сказала бабушка. "Да, я его знаю,— воскликнул парень,— Эйс Вентура!"

Самыми узнаваемыми из мелодий были, конечно, безделицы из комедий с Пьером Ришаром. Имея в распоряжении целый батальон музыкантов, Владимир Косма показал все измерения каждого из своих хитов. Логично было использовать всю мощь оркестра в увертюре к "Асу из асов" с Жан-Полем Бельмондо или к теме Нади из сериала по Жюлю Верну "Михаил Строгофф", но мало кто ожидал, что танец из "Приключений раввина Якова" исполняется оркестром и хором. Все помнят только ужимки Луи де Фюнеса, но энергия фильма возникает и благодаря масштабу работы Владимира Косма. Даже незатейливую на первый взгляд вещицу из "Игрушки" Владимир Косма превратил чуть ли не в джазовый шлягер с солирующей "атональной гармошкой".

Многомерности исполнения способствовала дополнительная интернациональная бригада музыкантов, которую он привез с собой из Франции. На авансцене расположились ритм-секция, а также регулярно получавшие сольные партии Мариус Преда (цимбалы), Грег Злап (губная гармоника) и Чезар Казаной (флейта Пана). Их присутствие на концерте напомнило о корнях Владимира Косма. Румын по происхождению, он неоднократно заявлял в интервью, что изобрел world music задолго до того, как появился такой термин.

В популярной теме из "Высокого блондина в черном ботинке" легко распознать балканско-славянские мотивы, в "Раввине Якове" и "Ужине с придурком" слышны еврейские ноты, то здесь, то там возникает цыганское настроение. Было забавно наблюдать за тем, как оркестр безуспешно пытается поспеть за "рок-н-ролльной" ритм-секцией и всех обгоняют цимбалы. Этот конфликт совсем не портил картину, и судя по улыбкам оркестрантов, такое соперничество только веселило их. Тем более что в лучших местах программы Владимиру Косма удавалось добиться выдающегося эффекта сочетания несочетаемого.

Для исполнения женских вокальных партий была приглашена сопрано Ирина Бийан, а тему "Reality" из "Бума" исполнил англичанин Ричард Сандерсон, записывавший ее в оригинале для фильма, что добавило концертной версии аутентичности. Поп-баллада, популярная в 1980-е, завершила экскурс по стилям, в которых отметился Владимир Косма.

Он оказался не только ловким и изобретательным аранжировщиком, интегрировавшим смешные дудки в элегантное французское кино, но и прекрасным симфонистом, блюзменом, романтиком, трагиком, свингующим джазменом, а местами — очень ординарным кинокомпозитором, способным километрами гнать ровную киномузыкальную жвачку, подходящую, кажется, к любой картинке. Но крепче всего его ноты прилипли, конечно, к бакенбардам Пьера Ришара и к глубокому вырезу платья Мирей Дарк, без которого в этот вечер на экране тоже не обошлось.

Борис Барабанов

МинПром